Великие завещают судьбу
Тени великих - это тёплые тени. У великих есть только дата рождения - дата их смерти всегда условна.
До сих пор на нашей бесконечно прекрасной и бесконечно несовершенной планете воинствует и влюбляется Пушкин, замкнуто и горестно мучается Лермонтов, пронзительно смотрит сквозь огни и снег Блок, крупно и тяжело шагает гордый и в то же время по-мальчишески застенчивый Маяковский.
Памятники неподвижны, но поэты всегда в движении.
Пушкин писал:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал...
Хотя при жизни его упрекали в нескромности, но это более чем скромно, ибо глагол "пробуждать" поставлен в прошедшем времени. Великий поэт всегда продолжает пробуждать добрые чувства в людях.
Великий поэт всегда великое сострадание. Есть сострадание пассивное, беспомощно хнычущее над превратностями судьбы. Такое сострадание - проявление слабости, а не силы. Высшее сострадание - борьба. Этой борьбой была вся жизнь Тараса Шевченко. С его портретов на нас глядят усталые, измученные глаза. Но приглядитесь - сколько в них затаённой силы и мужества! И где-то там, в самой их глубине, светится неистрибимая искорка народного юмора - этого верного товарища людей во всех их муках.
Умение страдать за себя - это не большая заслуга, если вообще это заслуга. Великий поэт мучается не только своими муками. Многие поэты во времена Шевченко писали о мучениях лишь собственной, казавшейся им такой сложной и противоречивой души. Они умели переживать что-то своё и не были способны подняться до сопереживания. Поэтому они изображали тогдашнюю жизнь украинского села некой аркадской идиллией. Их крестьяне были розовощёкими пейзанами, "спивающими" такие же розовощёкие песни на фоне сусальных мазанок, а помещик - добрым отцом, снисходительно гладящим их по чубам. И время оценило эти убогие при всей своей напыщенности олеографии по достоинству - забвением. Лакировщики действительности существуют с тех пор, с каким существует сама действительность. Но конец у всех лакировщиков один - Лета.
А великий поэт ощущает себя не только собой, но и всеми людьми на белом свете. И пока кому-то плохо, как бы не сложилась его собственная личная судьба, он не может предаваться безмятежности. "Уюта - нет. Покоя - нет", - этот зов Блока вечен. И потому не было у Шевченко уюта и покоя, что он ощущал себя и Гонтой1, бредущим в страшных заревах пожарищ с убитыми детьми на руках, и жестоко обманутой Катериной, и бесправной наймичкой, и матерью, ожидающей долгие годы своего сына из солдат. Это не просто его героиня, превратившаяся в тоненький тополь, рассказывает небу о своей кручине. Это он сам, Тарас Шевченко. Это не просто старый кобзарь бредёт по зелёному океану степи с развевающейся, как облако, бородою. Это он сам, Тарас Шевченко.
Он жил страданиямим, надеждами своей нежно любимой неньки Украины, чьим преданным сыном он был. Но жить интересами только своего родного края для великого поэта слишком мало. Вот что он писал в своём дневнике, слушая на волжском пароходе русского скрипача-самоучку:
Благодарю тебя, крепостной Паганини, благодарю тебя, мой случайный, мой благородный! Из твоей бедной скрипки вылетают стоны поруганной крепостной души и сливаются в один протяжный, мрачный, глубокий стон миллионов крепостных душ..."
Это боль не только за украинского крепостного и не только за русского, а за угнетённого человека вообще.
Шевченко принимал в своё огромное сердце и стоны русских и украиских крепостных, и притесняемых царским правительством казахов, и тех, кто
В непробуждаемом Китае,
В Египте тёмном и у нас,
Над Индом или над Евфратом...
Неправильно было бы, конечно, считать его уже с ранней юности сформировавшимся интернационалистом. Его интернационализм постепенно выковывался и мужал в долгих и трудных раздумьях. Но уже в ранней поэме "Гайдамаки" - в потресающем по трагедийному симфоническому звучанию произведении - помимо мотивов возмездия отчётливо слышалась грусть о проливаемой людьми крови. И, находясь в ссылке с польскими революционерами, он обратился к ним с проникновенными словами:
Вот так, поляк, и друг и брат мой!
Несытые
ксендзы
2,
магнаты
Нас разлучили, развели...
С горечью писал Шевченко к предисловию к "Гайдамакам":
"Сердце болит, а рассказывать надо: пусть видят сыновья и внуки, что отцы их ошибались, пусть братаются вновь со своими врагами. Пусть житом, пшеницею, как золотом, покрыта, неразмежёвана останется навеки от моря до моря славянская земля".
Благославленные слёзы великих не падают на землю даром. Они дают свои всходы, ибо пролиты не с безнадёжностью, а с надеждой. Шевченко плакал горючими сезами, но сквозь эти слёзы всегда видел красоту природы и красоту души человеческой. Можно было пасть духом в каземате и позабыть краски и запахи земли, неумирающее её обаяние. Но именно там он написал своё удивительное по чистоте, как ручеёк в тиши украиских дубрав, "Вишнёвый садик возле хаты...". Он не один боролся с тоской и одиночеством: с ним вместе боролись его верные соратники - белопенные украинские вишни и неиисякаемые соловьи. Мудрая и добрая сила природы, мудрая и добрая сила души человеческой была всегда с ним. Он никогда не опускался до неверия, ибо неверие - удел слабых.
Надежду он понимал не как бесплодное упование, а прежде всего, как действие, и призывал к действию и других:
"Други мои, прекрасные мои! Пишите, подайте голос за эту бедную, грязную, опаскуженную чернь! За этого поруганного бессловесного смерда!"
Щевченко, согласно его желанию, похоронен на берегу величавого и задумчивого Днепра. Долгое время в народе ходила легенда о том, что в его могиле зарыто оружие. И это не легенда, а символическое воплощение того, что оставаил нам Шевченко. Жизнь каждого великого человека - завещание. Великие завещают судьбу.
1961
1 ГОНТА Иван (?, село Россошки, ныне Христиновский район Черкасской области - 1768, село Сербы, близ Могилева-на-Днестре), деятель украинского повстанческого движения, гайдамак, один из руководителей Колиивщины в 1768 году.
Выходец из украинских крепостных крестьян польских магнатов Потоцких, с 1757 года Гонта служил надворным казаком у Потоцких, позднее стал сотником и за службу получил во владение два села. В июне 1768 года повстанцы под предводительством Максима Железняка приблизились к Умани — центру владений Потоцких. Гонта во главе надворных казаков перешел на сторону восставших. В дальнейшем он вместе с Железняком руководил Колиивщиной. После подавления восстания Гонта был взят в плен и казнен властями Речи Посполитой. В украинском фольклоре сохранилось множество преданий об Иване Гонте. Тарас Шевченко создал художественный образ в поэме «Гайдамаки».
(прим. авторов сайта, КиМ-2008)
2 Ксендз - священнослужитель в польской католической церкви.
(прим. авторов сайта)
