Голубь в Сантьяго
<<<  Предисловие 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Эпилог  >>>
12
Шёл в Чили снег.
                              Такой родной в России.
он для чилийцев был чужим и страшным.
У "Ла Монеды" часовые мёрзли,
платками носовыми обмотав
от холода синеющие уши.
В "Меркурио" писали со злорадством:
"Нам из Кремля прислали этот снег".
На сны детей обрушивались крыши
хибар фанерных, сокрушённых снегом.
Барахтались в снегу автомобили,
сугробами бессильно становясь.
Метался президент на вертолёте
над хаосом, над паникой и криком
среди парализованных дорог,
и, опускаясь в самой снежной точке,
Альенде, исхудавший и небритый,
брал в руки неумелые лопату
и разгребал дорогу сам, шатаясь,
снег сжёвывая яростно с усов...

Так разгребал он прошлое, как мусор,
дорогу к горизонту заваливший,
и так же он шатался, разгребая
лопатой политическую грязь,
не видя сквозь очки в ошмётках грязи,
что черенок лопаты перееден
давно туда проникшими червями,
не слыша издевательских насмешек:
"Что ж, разгребай. Всего не разгребёшь".

А я по Чили ездил вместе с Панчо -
седобородым стариком забулдыгой,
огромным "пиньо", бывшим китобоем,
и "мухерьего" - впрочем, тоже бывшим,
который стал, в грехах своих раскаясь,
сентиментальней сотни старых дев.
Я обожал его, как всех перекрёстных
чистосердечных забулдыг планеты -
не на убогих трезвенниках лживых -
на них стоит, как на китах, земля.
Итак, наш кит, но с прошлым гарпунёра
так мощно фонтанировал в рассказах,
что не хватало одного - приставить
хорошего писателя к нему.
Единственная в том была загвоздка,
что потихоньку он писал и сам.
В его рассказах то являлся айсберг,
который вмёрз в рояль с раскрытой
                                                            крышкой,
а по клавиатуре, чуть зальделой,
порой стучали клювами пингвины
и звуки извлекали из неё.
То первая любовь его - Матильда,
с чахоточным румянцем проститутка,
которая была его невестой,
но, свадьбы не дождавшись, умерла,
а на её безвременной могиле
подружки-проститутки коллективно
поставили, не поскупясь на деньги,
двух мраморных печальных голубков.
В рыбацком городке Пунта-Аренас
мы целый день искали ту могилу,
но почему-то не нашли её.
и побрели к Матильдиным подружкам,
обняв которых, Панчо долго плакал,
но больше на могилу не хотел.
Два основные состоянья Панчо
такие были: ярость или плач.
Когда мы пили вместе "Коламоно"
("Хвост обезьяны" - в точном переводе),
смесь адскую, где водка с молоком,
то Панчо неожиданно пришёл
на нас двоих в неистовую ярость:
"Еухенио, мы пьём и жрём с тобой,
а наш народ чилийский голодает!" -
и так неожиданно заплакал,
Матильдиным подружкам предоставив
предлог, чтобы утешить его боль.
Хотя его любовь пожрать была
с гражданской точки зренья аморальна,
а с медицинской - из-за старой язвы
опасна, - он и каялся, и ел.
Ел всё: лягушек, воробьёв, моллюсков.
Но был влюблён особенно в эрисос -
в морских ежей, из океана прямо,
сырых, с лимонным соком, солью,
                                                      перцем,
как говорят, пищавших в животе.
На пристани рыбацкой в Портамоне
он дюжинами брал их прямо с лодки
и в судорожной радости глотал.
Потом его корёжило.
                                    Прибегнув
к испытанному методу двух пальцев,
своих эрисос поглощал он снова
и плакал с их икрой на бороде:
"Еухенио, эрисос так прекрасны!
Жизнь без эрисос - разве это жизнь!"

Когда три дня потом валялся он
в больнице местной, корчась
                                                от конвульсий,
и не способен к исповедям был,
став слушать неожиданно способен,
я улучил момент и рассказал
историю про юношу Энрике,
убившего своим самоубийством
и мать свою, и многих самых близких,
и голубя на пыльной мостовой.

Схватившись за живот двумя руками,
как это часто делают при смехе,
но в этот раз - от раздиравшей боли,
пришёл мой друг не в состоянье плача,
а в состоянье ярости пришёл.
"Какие подлецы!" - "Кто?" -
                                                поражённо,
поправив его смятую подушку,
страдающего Панчо я спросил.
"Все подлецы!.. - он прорычал. - Они
все сообща столкнули его с крыши".
"А голубь?" Но ответа избегая,
"Хочу эрисос!" - Панчо застонал.
Мы были с ним на Огненной земле,
когда он от эрисос оклемался.
Вдвоём на лошадёнках шелудивых,
покачиваясь, ехали мы с ним
вдоль сотен тысяч или миллионов
гусей, что прилетели зимовать,
но Панчо бормотал себе под нос
единственное слово: "Голубь... Голубь..."
Застыли мы у старой ржавой драги,
бессмысленно склонившейся над речкой.
Сказал мне Панчо: "Знаешь, речка эта
престранно называется - Русфин.
Когда-то русский золотоискатель,
как - неизвестно - угодивший в Чили,
напился здесь, и драга затянула,
схватив его зубцами за рукав.
Он перемолот был с породой вместе,
и, говорят, он выкрикнул предсмертно:
"Рус Фин!" А смысл на ломанном
                                                      испанском
был чем-то вроде "Русскому - конец".
А, может быть, самоубийство было...
Кто знает... Столько лет уже прошло...
А ты не думал о самоубийстве?"
"Да, было дело... Панчо, ну а ты?"
"А я люблю, Еухенио, эрисос.
Неповторимо их не только есть,
но ими и блевать неповторимо.
Еухенио, я верил - ты сильней.
А ты - ты думал о самоубийстве.
Какой позор - с кем пил я "Коламоно"?
Ты хочешь помогать всем тем подонкам
с фашистикой, до времени прикрытой,
которые, наверно, спят и видят,
как все мы вместе разом спрыгнем
                                                            с крыш,
повесимся, застрелимся, сопьёмся?
Запомни, что безвыходности нет.
Безвыходность - лишь плод
                                                воображенья.
Из головы немедленно ты выкинь
все эти штучки-дрючки цирковые,
все петли, яды, выстрелы, прыжки.
Запомни: если ты самоубьёшься,
я обещаю - я тебя убью!"

Он ярость, впрочем, выключил и сразу,
без перехода всякого заплакал:
"Я врал тебе трусливо, будь я проклят.
Я тоже думал о самоубийстве.
Я просто не хотел, чтобы об этом
хотя бы на мгновенье думал ты".
Мы с Панчо обнялись и замолчали
у ржавой драги, в чьих зубцах
                                                      скрывалась
потерянная тайна чьей-то жизни,
и стало тихо на земле, как будто
над нами мёртвый голубь пролетел.
Голубь в Сантьяго
<<<  Предисловие 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Эпилог  >>>