| <<< Содержание 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 >>> |
Абхазский крестьянин Пилия был примерно ровесником обер-штурмбаннфюрера СС Рауфа, но между ними была существенная разница: Рауф всю жизнь давил людей, а Пилия - виноград.
- Виноград не любит, когда его давят прессом, - говорил Пилия, рассматривая на свет граненый стакан с самым лучшим вином мира - настоящей деревенской "изабеллой", дымчато-розовой, как закат при хорошей погоде.- Виноград любит босые ступни. Они не перетирают косточек, и поэтому вино такое мягкое. За нежность виноград платит нежностью. Иащуп!... 1
Со мной был кубинский поэт Эберто Падилья.
Эберто первый раз попал в абхазский дом, и для него всё было внове: и копченые турьи ребра, которые надо было обмакивать в жгучий коричневый ткемали с плававшей в нём крошеной зеленью, и шлепнутая прямо на дощатый стол дымящаяся мамалыга с кусками сулугуни, уже начавшего плакать в ней чистыми, детскими слезами, и скользившие за нашими спинами безмолвные, как тени, женщины в черном, и гортанные песни мужчин, и особенно мудрость тамады - старика Пилии.
- А что, если я у него спрошу кое-что? - наклонился ко мне Эберто. - Это не будет бестактно?
-Давай,- улыбнулся я.
Я хорошо знал абхазских крестьян и потому не сомневался в старике Пилии.
Эберто поправил очки и сказал:
- Я хочу спросить у вас о самом главном, что меня мучает: существует ли полная справедливость, и если существует, то как за неё бороться?
Старик Пилия ответил так:
- Хорошо, если это тебя мучает, гость с далекого острова, где, как я слышал, хотят бороться за справедливость. Конечно, даже горы молоды для того, чтобы ответить на этот вопрос, а я моложе гор. Но все-таки скажу то, что думаю.
Единственная справедливость, которая существует, - это борьба за справедливость.
Ты спрашиваешь, как за неё надо бороться, гость с далекого острова?
За справедливость не всегда надо бороться со слишком открытой грудью - потому что тогда сделают хуже и тебе, и справедливости. За справедливость надо бороться с умом, но и не слишком хитро, потому что тогда твоя борьба за справедливость может превратиться только в борьбу за твоё собственное существование.
Так сказал Пилия, абхазский виноградарь.
- Ты хочешь записать это? - спросил я у Эберто.
- Зачем? - ответил он.- Я и так запомню это на всю жизнь.
И я запомнил это тоже, и тоже навсегда.
|
"Я не был чудотворцем - врут апостолы. Попы меня прикрасили, опошлили, а я всё тем же самым остаюсь, у торгашей и смерти не в товарищах, без нимбов, слишком шею натирающих, сын плотника и плотник Иисус. Я вырос в галилейских рощах миртовых, где, сев на травы утренние мирные, их не сгибали синие дрозды, и жеребята мне, мальчишке вольному, мусолили вихры губами волглыми, не знающими привкуса узды. И облака и овцы терлись ласково у озера того Тивериадского о мои руки в рыбьей чешуе, когда я в теплом сумраке разнеженном на кольях сети мокрые развешивал с луной, полузастрявшей в ячее. Но, если мир вытягивал я неводом, во мне боролись доброта и ненависть. Срываясь то на этом, то на том, я, сознавая двойственность всемирную, то звал врагу подставить щеку смирную, то торгашей из храма гнал кнутом. Нет, добреньким я не был - это выдумки. Вас презирал я, ироды и выродки, исчадие ехидниной семьи. Я стал опасным - то есть слишком знающим, и становились всенародным знаменем одежды белоснежные мои. Но пострашней всех римских прокураторов затверживанье истин аккуратное, учеников расчётливая лесть, и, рай сочтя доходным заведением, уже хотели братья зеведеевы в раю повыше по знакомству сесть. Я, бывший простодушным простолюдином, виновен в преступлении Иудином. Я воспитал, и я ответ держу. И, сам себя карая высшей карою, "Где брат твой, Авель?" - спрашивая Каина, "Где брат твой, Каин?" - Авелю скажу. И в мой последний вольный день при трапезе я чувствовал назревшее предательство, витавшее над братским камельком. Змея порою кроется и в соколе, но верно ли ученье, если всё-таки учитель предан был учеником?! И в капюшонах, ястребинолицая, распятьем осеняла инквизиция свои костры - пощады не моли! И рвался я с распятий в пальцах выродков и вопрошал, свой крик в столетьях вырыдав: "Так это вы - ученики мои?" Ну а в огонь подбрасывали хворосту, шли крестоносцы, как Христово воинство, со свастикой в зачатке на щите, и набожный убийца из Освенцима слал к рождеству открыточки, осведомлён, что он сжигает братьев во Христе. Неон клокочет. Снег сквозь фары сеется, но вижу те же лица фарисейские и саддукейский мстительный расчёт, и торгаши, из храма мною изгнанные, хотят изгнать всех тех, кто в храмах истины не продаётся и не продаёт. И над планетой, злобой распалённые, летают пули, словно раскалённые всё тех же инквизиций угольки, и, чувствуя себя в руках у стражников, я на крестах трясусь от смеха страшного: "Так вот какие вы, ученички!" Быть вами ежедневно воспеваемым и вами ежедневно распинаемым я больше не могу, но как спасусь, плевками обессиленный и плетками, распятый на кресте - творенье плотника, сын плотника и плотник - Иисус?!" |
| <<< Содержание 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 >>> |
