| Предисловие 01-05 06-10 11-15 16-20 21-25 26-29 |
| 21 |
|---|
и три Мстиславича - не худого вы гнезда соколы! Не по праву, что внутри, - по бесправищу разорили вы, князья, землю ссорами! Где же ваши копья, шлемы и щиты польские? Оградите Русь от нищеты стрелами, чтобы половцы у вас в ногах ползали и просили "Пощади!", припав к стремени. Покажите, князья, удаль бранную и за игоревы раны бросьтесь в рубку, и за самую большую нашу рану - землю Русскую! |
| 22 |
|---|
к Переяславлю не течет. А Двина, когда-то буйная, так себя сейчас ведет, будто родом из болот. Покорилась речка глупая, и поганым, льстиво хлюпая, пузырями песнь поёт. И в укор тебе, река, Изяслав, сын Василька о литовские шеломы да и просто по живому подзазубрил меч. Лихо дрался за победу. Как Всеславу, - его деду, ему лучше не перечь! Но литовскими мечами был изрублен, и, печальный, прохрипел такую речь; "княже, друже - было ли нам хуже? На убитых сев, стервятники при деле. Всю дружину они в перья приодели. Ну а звери доедают в поле заживо тяжко раненных, их кровь полизаша..." Так без братьев Брячислава, Всеволода Изяслав примолк под песню ветра северного. А потом под песню тёплую, южную изронил свою душу жемчужную, в зверских битвах до конца не озверелую, - сквозь литое золотое ожерелие. Приуныли голоса мужские, женские, только трубы трубят городенские... |
| 23 |
|---|
Дайте стягам смиренно нагнуться к остужающей ярость кринице, и в усобицах повиниться. А мечи поврежденные в ножны вы вложите, но так осторожно, чтоб с оставшейся кровью на стали кровь свою вы не переплетали. А булатные ваши приятели - опозоренные мечи - славу дедовскую утратили, словно тати - убийцы в ночи. Вы своими постыдными смутами, став друг к другу от зависти лютыми, наводили, рыгая от зелья, всех поганцев на Русскую землю! От усобиц пошло всё горе, половецкое, али другое... |
| 24 |
|---|
кинул жребий Всеслав, обуянный жаждой знать, что подскажет жребий - образ волчий или жеребий. Но не стал он конем, а скакнул на коне в Киев, к трону и престол золотой в гробовой тишине жезлом тронул. Сделал в полночь из Белгорода прыжок и, повиснув на облаке, небо прожег лютозверьими очами, как оборотень, и его не поймать, словно облака тень. В три попытки такую удачу урвал: с прибаутками Новгород завоевал, Ярославу всю славу пришиб наповал, и опять же не без прибауток волком взмыл до Немиги с Дудуток. Из голов на Немиге снопы. Из булата - цепы. На току жизнь кладут, отвеваючи душу от тела. Не добром, и ни златом, ни серебром - безымянными здесь позасеяно все. Столько душ, не вздохнув, отлетело! Князь Всеслав сам судил, и князьям города рядил, а из Киева волком дорыскивал Тмуторокани. Но был резв до грехов лишь до утренних петухов, и боялся он солнца, как будто бы с утром он канет. Принимал он обличия то соловья, то орла. Обладал он и нюхом и слухом, дарованным свыше. Если в Полоцке пели к заутрени колокола, князь Всеслав этот звон и в Киеве слышал. Обитала душа его в исхудалом, предерзостном теле, но он мучился оттого, что ужиться они не хотели. Сам Боян и припевку ему подарил не на раз, а на целую жизнь вроде милости: "Всем, кто слишком хитер, всем, кто слишком горазд, никому суда божья не минути!" О, стонати и плакати Русской земли о тех первых князьях, что в неё полегли! Нынче стягов поболе над Русью полощется, да вот врозь развеваются все полотнища! Копья песни поют! Копья кровушку пьют! |
| 25 |
|---|
одна на крепостной стене о всех, кто пал давно, недавно, и о тебе, и обо мне. По-вдовьи кличет, чайкой кычет: "Дунайской дочкой я взлечу, рукав с бобровой оторочкой в реке Каяле омочу. Не упаду в полете наземь, спускаясь к мужу своему, и на любимом теле князя крылами нежно кровь зажму". В Путивле плачет Ярославна оплакивая, как во сне, со славой павших и бесславно, но на одной для всех войне. "О, господин ветрило, ветре, зачем ты веешь вперекор? Ты лучше слезы мои вытри, а стрелами не бей в упор. Тебе притти бы, ветре, в разум, наполнив парус кораблю. Пошто мою любовь и радость развеял ты по ковылю?" В Путивле плачет Ярославна одна на крепостной стене: "Ты, Днепр Словутич своенравный, пробился в горной крутизне. Ты на себе лелеял чаек и святославовы ладьи. Спаси любимого, качая его под парусом любви". В Путивле плачет Ярославна одна на крепостной стене: "О, солнце, ты ни с кем не равно. Согрей всех в мире, кто одне. Но пожалей тех, кто на муки в твоих лучах обречены, ослабило им жаждой луки, заткнуло горем колчаны. Ты не убей жестоким зноем в безводьи воинов Руси, любимых тенью мы прикроем - мы их спасем, и ты спаси!" В Путивле плачет Ярославна, одна на крепостной стене, и слезы, опускаясь плавно, сквозь волны светятся на дне... |
| Предисловие 01-05 06-10 11-15 16-20 21-25 26-29 |
