Слово о полку Игоревом, отрывки, 11, 12, 13, 14, 15

Слово о полку Игоревом :
Предисловие 01-05 06-10 11-15 16-20 21-25 26-29

11
Невеселое время надвинулось, братья. Рать была, как пустыней накрыта, и нет больше рати. Гневной девой Обида взвилась осиянно над порубанным войском Дажь-Божьего внука, и вступила Обида на землю Трояна, натянув тетиву беспощадного лука. Заплескала обида, как белая лебедь, крылами в море синем, которому Дон посылает убитых, и чуть крылья она не сожгла, раздувая усобиц разбойное пламя, а от этого всем божьим тварям убыток. И князья воевали, но друг против друга, а вовсе не против поганых, ибо молвил брат брату: "Всё это - мое, и мое - всё другое". и князья говорили про малое: "Это - великое". Так в балаганах скоморохи дурачат людей, подслащая их горькое горе. И ковали крамолу князья на самих же себя, как презренное быдло, а поганые всласть забавлялись насилием, как на пиру оголтелом. Душу Русской земли победить не под силу им было - и они похвалялись победами лишь над её изувеченным телом.

Невеселое время надвинулось,
                                                братья.
Рать была, как пустыней накрыта,
                                                и нет больше рати.
Гневной девой Обида взвилась осиянно
над порубанным войском Дажь-Божьего внука,
и вступила Обида на землю Трояна,
натянув тетиву беспощадного лука.
Заплескала обида,
                        как белая лебедь,
                                                крылами
в море синем,
                  которому Дон посылает убитых,
и чуть крылья она не сожгла,
                        раздувая усобиц разбойное пламя,
а от этого всем божьим тварям убыток.
И князья воевали,
                  но друг против друга,
                                    а вовсе не против поганых,
ибо молвил брат брату:
                              "Всё это - мое,
                                                и мое - всё другое".
и князья говорили про малое:
                                    "Это - великое".
                                                Так в балаганах
скоморохи дурачат людей,
                                    подслащая их горькое горе.
И ковали крамолу князья на самих же себя,
                                          как презренное быдло,
а поганые всласть забавлялись насилием,
                                          как на пиру оголтелом.
Душу Русской земли победить не под силу им было -
и они похвалялись победами лишь над её изувеченным
                                                                                                телом.

12
Ты, сокол, залетел далече, до моря клювом птиц разя. Полку князь Игоря не легче, и воскресить его нельзя. И Кара Жлан — змей черной масти огнем плевался и рыгал, и все драконии напасти из дымной пасти извергал. Разучась готовить лакомства, жарева да варева, жены русские восплакались, приговаривая: "Неужели наших милых ни живыми, ни в могилах ни обнять, ни обрыдать, ни пылинки с них не сдунуть, и ни думой их не сдумать, ни глазами повидать? Что нам серебро и злато, если милым нет возврата во родные ворота? Даже днем без милых мглисто. Не звенят без них мониста, и роса не серебриста, и заря не золота!" И в годы такие стонали им вслед от горестей - Киев, Чернигов - от бед. Исход разве ясен? Что брезжит вдали? Тоска разлиясе по Русской земли.

Ты, сокол, залетел далече,
до моря клювом птиц разя.
Полку князь Игоря не легче,
и воскресить его нельзя.
И Кара Жлан — змей черной масти
огнем плевался и рыгал,
и все драконии напасти
из дымной пасти извергал.

Разучась готовить лакомства,
жарева да варева,
жены русские восплакались,
приговаривая:
                  "Неужели наших милых
ни живыми, ни в могилах
ни обнять, ни обрыдать,
ни пылинки с них не сдунуть,
и ни думой их не сдумать,
ни глазами повидать?
Что нам серебро и злато,
если милым нет возврата
во родные ворота?
Даже днем без милых мглисто.
Не звенят без них мониста,
и роса не серебриста,
и заря не золота!"

И в годы такие
стонали им вслед
от горестей -
                        Киев,
Чернигов -
                  от бед.
Исход разве ясен?
Что брезжит вдали?
Тоска разлиясе
по Русской земли.

13
А князья землицу русскую деливали до последнего клочка, сучка на дереве, и, не ведая смущения ли, риска ли, на нее поганые нарыскивали, брали с каждого дыма дань, оставляя одну страдань... Так два храбрых Святославича - два сокола, Игорь, Всеволод пробудили столько зла вокруг да около. в землю всеянного. А отец их - Святослав - он свято всем казалось - усыпил то зло когда-то, усмирил своими сильными полками, и булатными синими клинками. Святослав пришел на землю Половецкую, полуяростно пришел и полувесело, истоптал конями холмы и яруги возмутил озера, реки по округе, иссушил все родники и все колодцы, - так что до сих пор в них солнце не смеётся. А поганого хана Кобяка из полков железных вырвала рука вихря, беспощадного, как лава, и во Киеве хан наконец, пал, бездыхан, на пол гридницы князя Святослава. Тут венецианцы и немцы, греки и другие иноземцы спели славу Святославу, а не Игорю, ибо Игорь не в ларце, - во Каяле, во реце спрятал золото, хранимое лишь рыбами. Поддевает сонный сом голубой сафир усом. В бусах путаясь, осётр скатным жемчугом трясет. Ах ты, щука, ах, ты - что глотаешь яхонты!? Что ты, князь, наделал, словно в пьяном сне? Утопил богатство русское на дне. Что ты, князь, удумал? Ты кому назло пересел из русского в кочевничье седло, в седло Кощеево, с вонью от мощей его? Подрастают молча ягоды волчьи на чей-то зубок - вилы ему в бок. Вот какие ягоды вдоль наших крепостей и поникли стяги-то от дурных вестей.

А князья землицу русскую
                                    деливали
до последнего клочка,
                                    сучка на дереве,
и, не ведая смущения ли,
                                    риска ли,
на нее поганые нарыскивали,
брали с каждого дыма дань,
оставляя одну страдань...

Так два храбрых Святославича -
                                                два сокола,
Игорь,
            Всеволод
пробудили столько зла вокруг да около.
в землю всеянного.
А отец их - Святослав -
                                    он свято
всем казалось -
                        усыпил то зло когда-то,
усмирил своими
                        сильными
                                          полками,
и булатными
                        синими
                                    клинками.

Святослав пришел на землю Половецкую,
полуяростно пришел и полувесело,
истоптал конями холмы и яруги
возмутил озера, реки по округе,
иссушил все родники и все колодцы, -
так что до сих пор в них солнце не смеётся.

А поганого хана Кобяка
из полков железных вырвала рука
вихря,
            беспощадного, как лава,
и во Киеве хан
наконец, пал,
                        бездыхан,
на пол гридницы князя Святослава.

Тут венецианцы и немцы,
греки и другие иноземцы
спели славу Святославу,
                        а не Игорю,
ибо Игорь не в ларце, -
во Каяле,
            во реце
спрятал золото,
                  хранимое лишь рыбами.
Поддевает сонный сом
голубой сафир усом.
В бусах путаясь,
                              осётр
скатным жемчугом трясет.
Ах ты, щука,
                  ах, ты -
что глотаешь яхонты!?

Что ты, князь, наделал,
                              словно в пьяном сне?
Утопил богатство русское на дне.
Что ты, князь, удумал?
                              Ты кому назло
пересел из русского
                              в кочевничье седло,
в седло Кощеево,
с вонью от мощей его?
Подрастают молча
                              ягоды волчьи
на чей-то зубок -
                              вилы ему в бок.
Вот какие ягоды
                              вдоль наших крепостей
и поникли стяги-то от дурных вестей.

14
Пугает и бесстрашных страх. После побед им снится крах, и в женских сахарных устах им снится жало змиево. Был Святославу сон впотьмах, что потихоньку, в полупрах он превращался на горах притихнувшего Киева. "С вечера меня окутали, будто бы меня опутали, чтобы не осталось удали, черной погребальной паполомой, прежде незнакомой, на кровати тисовой со скрипинкой бисовой... Черпали мне там вино синее, чтоб не помнил своего имени. И займался сам я черпаньем, черпаньем не чужим, а моим собственным черепом. Пенилось вино, как бешеное, с горем смешанное. Осыпали меня из колчанов пустых то ли слезыньками, то ли жемчугом. Отдавали понежить, чтоб я затих, то ль березынькам, то ли женщинам. И слетел означающий счастие кнес златоверхого терема. Уж такая была, видно, воля небес, чтобы стала удача потеряна. Было праху исплесниться все-таки рано. "Поживи!" - так земля сыну молвила, и взграяху у Плесньска не соколы - враны, понесошася к синеморию. Дав мне жизни лет девять ещё - не короче, передумали враны, не тронули очи", - Так сказал Святослав по прошествии ночи.

Пугает и бесстрашных страх.
После побед им снится крах,
и в женских сахарных устах
им снится жало змиево.
Был Святославу сон впотьмах,
что потихоньку, в полупрах
он превращался на горах
притихнувшего Киева.

"С вечера меня окутали,
будто бы меня опутали,
чтобы не осталось удали,
черной погребальной паполомой,
прежде незнакомой,
на кровати тисовой
со скрипинкой бисовой...

Черпали мне там
                              вино синее,
чтоб не помнил своего имени.
И займался сам я черпаньем,
                                          черпаньем
не чужим,
                  а моим собственным черепом.
Пенилось вино,
                        как бешеное,
с горем смешанное.

Осыпали меня из колчанов пустых
то ли слезыньками,
                              то ли жемчугом.
Отдавали понежить,
                              чтоб я затих,
то ль березынькам,
                              то ли женщинам.
И слетел означающий счастие кнес
златоверхого терема.
Уж такая была, видно, воля небес,
чтобы стала удача потеряна.

Было праху исплесниться все-таки рано.
"Поживи!" -
                  так земля
                                    сыну молвила,
и взграяху у Плесньска не соколы -
                                                                  враны,
понесошася
                  к синеморию.
Дав мне жизни лет девять ещё -
                                                      не короче,
передумали враны,
                              не тронули очи", -
Так сказал Святослав по прошествии ночи.

15
Отвечали бояре счастливчику-князю, чья удача была не обязана кнесу: "Ум тоска полонила. Ей надо простора. И два князя - два сокола взмыли со злата престола, чтобы в Тмутаракань заявитися непобежденно, и отведать хоть краем шелома великого Дона. Но двум соколам крылья подрезали чьи-то поганые сабли, и цепями опутали братьев, и силы иссякли".

Отвечали бояре счастливчику-князю,
чья удача была не обязана кнесу:
"Ум тоска полонила.
                              Ей надо простора.
И два князя - два сокола
                        взмыли со злата престола,
чтобы в Тмутаракань
                        заявитися непобежденно,
и отведать хоть краем шелома
                                    великого Дона.
Но двум соколам крылья подрезали
                              чьи-то поганые сабли,
и цепями опутали братьев,
                              и силы иссякли".

Слово о полку Игоревом :
Предисловие 01-05 06-10 11-15 16-20 21-25 26-29

Евгений Евтушенко