Слово о полку Игоревом, отрывки, 16, 17, 18, 19, 20

Слово о полку Игоревом :
Предисловие 01-05 06-10 11-15 16-20 21-25 26-29

16
Тьма наступила, словно сон, вмиг, без помехи. Плен двух князей, как плен двух солнц - они померкли. Тяжка у тьмы дневной стопа, и гром не грянул, когда погасли два столпа багряных. И как найдут во тьме отца, погасшие бессильно два молодые месяца - два игоревых сына? А на Каяле, на реце тьма свет прикрыла полностью, и русские полки в кольце степных гепардов-половцев. Всё разодрали - свет и мглу, знамена, землю, воду. Хула низверглась на хвалу, Насилье - на свободу. Не слышно на Руси девчат - слышнее взвизги половцев, и девы готские бренчат под пляски русским золотцем. Всё меньше света, больше тьмы. Тоска-печаль над селами, и что-то сделались все мы такими невеселыми...

Тьма наступила, словно сон,
вмиг,
            без помехи.
Плен двух князей, как плен двух солнц -
они
      померкли.

Тяжка у тьмы дневной стопа,
и гром не грянул,
когда погасли два столпа
багряных.

И как найдут во тьме отца,
погасшие бессильно
два молодые месяца -
два игоревых сына?

А на Каяле,
                  на реце
тьма свет прикрыла полностью,
и русские полки
                        в кольце
степных гепардов-половцев.
Всё разодрали -
                        свет и мглу,
знамена,
            землю,
                        воду.
Хула низверглась на хвалу,
Насилье -
                  на свободу.
Не слышно на Руси девчат -
слышнее взвизги половцев,
и девы готские бренчат
под пляски русским золотцем.

Всё меньше света,
                        больше тьмы.
Тоска-печаль над селами,
и что-то сделались все мы
такими невеселыми...

17
У других князей не занял Святослав ума и сил. Себя мыслями изранил, злато слово изронил, мудростью оправленное, слезами приправленное: "О, мои сыновче, Игоре, Всеволоде, вы мечетесь все ночи в бессоннице, как в неводе. Вы, погнавшись за победами ненужными, рано начали мечами харалужными Половецкой земле досаждать. Надо славу не искать, а подождать. Неразумно кровь лия свою и ворогов, слишком жирных вы откармливали воронов. Закалили вы сердца, но затворили. Что же вы моим сединам сотворили! Я не вижу больше воинскую лаву, подчинявшуюся брату Ярославу. Где черниговское храброе боярство, из которого никто не забоялся? Где те ратники с доспехами рогожными без щитов - а лишь с ножами засапожными? Побеждают они с кликами по праву, в славу прадедов звоня - в литую славу! Но сказали вы: "Помужествуем сами, потому что мы и сами с усами. Славу прошлую ковром себе постелим, ну а будущую - сами и поделим!" Удивительно ли, братья, старику помолодеть? Коль могу свой меч поднять я, то смогу им володеть. Позабудьте слово "старче". Молод я, мне повезло. Сокол после линек зорче бережет свое гнездо. Но князья мне ниоткуда не звонят во стремена. Чуда ждать напрасно. Худо обернулись времена. А у града Римова саблями багримого, в крови лапти вымочив, держатся римовичи. Там ведет своих волчат хан, как волк облизывающийся. Там под саблями кричат. А в Переяславле чад от пожарищ близящихся. Где Володимир молодой? Он так изранен в битве той, и больше нету лепого младого сына Глебова. Не человек, а рана, и это невозбранно. Себе самим не судьи, мы раны, а не люди".

У других князей не занял
Святослав ума и сил.
Себя мыслями изранил,
злато слово изронил,
мудростью оправленное,
слезами приправленное:

"О, мои сыновче,
                              Игоре,
                                          Всеволоде,
вы мечетесь все ночи
в бессоннице, как в неводе.
Вы,
      погнавшись за победами ненужными,
рано начали мечами харалужными
Половецкой земле досаждать.
Надо славу не искать,
                              а подождать.
Неразумно кровь лия свою и ворогов,
слишком жирных
                        вы откармливали воронов.
Закалили вы сердца,
                        но затворили.
Что же вы моим сединам сотворили!
Я не вижу больше воинскую лаву,
подчинявшуюся брату Ярославу.
Где черниговское храброе боярство,
из которого никто не забоялся?
Где те ратники с доспехами рогожными
без щитов -
                  а лишь с ножами засапожными?
Побеждают они с кликами по праву,
в славу прадедов звоня -
                                    в литую славу!
Но сказали вы:
                  "Помужествуем сами,
потому что мы и сами с усами.
Славу прошлую ковром себе постелим,
ну а будущую -
                        сами и поделим!"

Удивительно ли, братья,
старику помолодеть?
Коль могу свой меч поднять я,
то смогу им володеть.

Позабудьте слово "старче".
Молод я,
            мне повезло.
Сокол после линек зорче
бережет свое гнездо.
Но князья мне ниоткуда
не звонят во стремена.
Чуда ждать напрасно.
                                          Худо
обернулись времена.

А у града Римова
саблями багримого,
в крови лапти вымочив,
держатся римовичи.
Там ведет своих волчат
хан,
      как волк облизывающийся.
Там под саблями кричат.
А в Переяславле чад
от пожарищ близящихся.

Где Володимир молодой?
Он так изранен в битве той,
и больше нету лепого
младого сына Глебова.
Не человек,
            а рана,
и это невозбранно.
Себе самим не судьи,
мы раны,
            а не люди".

18
Не опьянеть, сколько в чашу ни лей. Смолк Святослав сурово. Нету золота тяжелей, чем золотое слово. Но никому отмолчаться нельзя. Где вы, князья? Где же ты, великий князь Всеволод? На тебя ли, припозднясь, горько сетовать? Ты ведь мог бы встать оплечь, с отцом названным, его злат престол сберечь и мечом, и разумом. Ты сумел бы Волгу в зной расплескать веслами, так, чтоб капли - бирюзой суженой - на волосы. Разве для тебя война - дело непривычное? Ты сумел бы Дон до дна шлемом вычерпать. Ты сумел бы, стаи половцев расшвыривая, пострелять сынами глебовыми смелыми, словно жгучими живыми шереширами - с неба спрыгнувшими огненными стрелами. Вы, отважные Давыде и Рюриче, аль не вам вдогон махали белы рученьки? Аль не ваших братьев шлемы золоченые в крови плавали, врагами иссеченные? И не ваша ли дружина, акы тури, после битвы лишь мычит, как после бури? Вы вступите-ка в опору злата стремени за обиды своего лихого времени, за страдалицу - за землю нашу русскую, не для нас, а для гостей незваных - узкую, и за Игоревы раны, чтоб не тронули их враны, за отважного князя - Святославича...

Не опьянеть,
                  сколько в чашу ни лей.
Смолк Святослав сурово.
Нету золота тяжелей,
чем золотое слово.

Но никому отмолчаться нельзя.
Где вы,
            князья?

Где же ты,
            великий князь
Всеволод?
На тебя ли,
                  припозднясь,
горько сетовать?
Ты ведь мог бы встать оплечь,
с отцом названным,
его злат престол сберечь
и мечом,
            и разумом.
Ты сумел бы Волгу в зной
расплескать веслами,
так, чтоб капли -
                              бирюзой
суженой -
                  на волосы.
Разве для тебя война -
дело непривычное?
Ты сумел бы
                        Дон
                              до дна
шлемом
            вычерпать.
Ты сумел бы,
                  стаи половцев расшвыривая,
пострелять сынами глебовыми смелыми,
словно жгучими живыми
                                    шереширами -
с неба спрыгнувшими огненными стрелами.

Вы,
      отважные Давыде и Рюриче,
аль не вам вдогон махали
                                    белы рученьки?
Аль не ваших братьев
                              шлемы золоченые
в крови плавали,
                        врагами иссеченные?
И не ваша ли дружина,
                              акы тури,
после битвы лишь мычит,
                                    как после бури?

Вы вступите-ка в опору злата стремени
за обиды
            своего лихого времени,
за страдалицу -
                  за землю нашу русскую,
не для нас,
            а для гостей незваных -
                                                узкую,
и за Игоревы раны,
чтоб не тронули их враны,
за отважного князя -
                              Святославича...

19
Где ты, князь Галицкий Осмомысл Ярослав? Ты вознесе в поднебесье над галками, вровень с ястребами став. И сидишь ты на престоле златокованом, тебе сызмальства судьбою уготованном, и полки твои железные, дерзкие, подпирая горы темные венгерские, заступают дорогу королю, чтоб не лез напрасно в землю не свою. Меч, как перышко, над шлемом поднимая, затворил ты, князь, ворота Дуная, и способна твоя легкая рука враз все тяготы швырнуть за облака. Ты до самого Дуная правишь суд, и дрожат мздоимцы, воры, и крутые приговоры в клювах чайки невесомые несут. Даже молниям грозы ты не завидовал, и никто твоей слезы ещё не видывал. Отворил ты, князь, ворота града Киева. Взял на пояс голубой кушак реки его, и с отцовского престола, золотого - не простого, так, что вороги растерянные замерли, доставал султанов стрелами за морем. Все еще рука легка? Так стреляй же в Кончака, чтобы игоревы раны не посмели тронуть враны, недостойные коснуться смельчака...

Где ты,
            князь Галицкий
Осмомысл Ярослав?
Ты вознесе
                  в поднебесье
                                          над галками,
вровень с ястребами став.
И сидишь ты на престоле златокованом,
тебе сызмальства судьбою уготованном,
и полки твои железные,
                                          дерзкие,
подпирая горы темные венгерские,
заступают дорогу королю,
чтоб не лез напрасно в землю не свою.

Меч, как перышко,
                              над шлемом поднимая,
затворил ты,
                  князь,
                              ворота Дуная,
и способна твоя легкая рука
враз все тяготы швырнуть за облака.
Ты до самого Дуная правишь суд,
и дрожат мздоимцы,
                                    воры,
и крутые приговоры
в клювах чайки невесомые несут.
Даже молниям грозы
                              ты не завидовал,
и никто твоей слезы
                              ещё не видывал.
Отворил ты, князь,
                              ворота града Киева.
Взял на пояс голубой кушак реки его,
и с отцовского престола,
                              золотого - не простого,
так, что вороги растерянные замерли,
доставал султанов стрелами за морем.

Все еще рука легка?
Так стреляй же в Кончака,
чтобы игоревы раны
не посмели тронуть враны,
недостойные коснуться смельчака...

20
Где вы, храбрые, Романе, Мстиславе! Ваши воины в бурьяне, в канаве? Среди стольких трусов подлых что-то вас влечет на подвиг, но не злато, не почёт - а достоинство влечёт. В этих смутах, в мутных войнах, кто-то должен быть в достойных, делая достойным бой не победой, а собой. Игорю померк солнца свет. Игорь жив, но Игоря нет. Не добром сронило дерево листву. И по Роси, и по Суле - за висюльки и посулы - городов дележ, подобный воровству. Делят степи на скаку, делят даже воду в сите... А Игорева храброго полку не воскресити. Мстиславе и Романе, вас ждет безбрежный Дон. Что слышится в тумане? Победы нежный звон. И Ольговичи с вами, и раненое знамя, и что-то, словно свет, чему названья нет...

Где вы, храбрые, Романе,
Мстиславе!
Ваши воины в бурьяне,
в канаве?

Среди стольких трусов подлых
что-то вас влечет на подвиг,
но не злато,
                  не почёт -
а достоинство влечёт.

В этих смутах,
                  в мутных войнах,
кто-то должен быть в достойных,
делая достойным бой
не победой,
                  а собой.
Игорю померк солнца свет.
Игорь жив,
                  но Игоря нет.

Не добром сронило дерево листву.
И по Роси,
                  и по Суле -
за висюльки
                  и посулы -
городов дележ,
                  подобный воровству.

Делят степи на скаку,
делят даже воду в сите...
А Игорева храброго полку
не воскресити.

Мстиславе и Романе,
вас ждет безбрежный Дон.
Что слышится в тумане?
Победы нежный звон.

И Ольговичи с вами,
и раненое знамя,
и что-то,
            словно свет,
чему названья нет...

Слово о полку Игоревом :
Предисловие 01-05 06-10 11-15 16-20 21-25 26-29

Евгений Евтушенко