| Назад | (Отрывок 20/24) | Дальше |
Империализм - это производство вулканов.
Я был в бункере, где прятался Сомоса, когда раскаленная лава революции подступила к Манагуа.
Бункер, к моему удивлению, оказался вовсе не подземным. Внутри серого казарменного здания скрывалось несколько комнат - кабинет столовая, спальня, ванная и кухня. Был даже крошечный садик японского типа.
Это все почему-то и называлось бункером.
- Потрогайте, - предложил мне, улыбаясь, сопровождавший меня капитан. Я потрогал одно растение, другое - все они были из пластика. Антинародная диктатура и есть пластиковый сад: сколько бы ни восторгались придворные подхалимы плодами диктатуры, их нельзя ни поесть, ни понюхать.
На кожаном кресле Сомосы осталась пулевая дырка - это выстрелил сандинистский боец - выстрелил от ярости, не найдя тирана в его логове. Мне рассказали, что в ночь захвата бункера солдаты спали здесь, не снимая ботинок, - кто в алькове Сомосы, кто на диване, кто на полу. В ванную с искусственными волнами выстроилась очередь. А какая-то бездомная женщина с ребенком прикорнула прямо в кресле Сомосы и ребенок прилежно расковырял пулевую дырку, выколупывая набивку пальчиком.
Меня поразило то, что в бункере не было ни одной книги.
- Он не читал даже газет, потому что заранее знал все, что в них будет написано...- презрительно сказал капитан.
|
Никогда бы я, никогда бы я ни в действительности, ни во сне не увидел тебя, Никарагуа, если б не было сердца во мне. И сердечность к народу выразили те убийцы, когда под хмельком у восставшего сердце вырезали полицейским тупым тесаком. Но, обвито дыханьем, как дымом, сердце билось комочком тугим. Встала шерсть на собаках дыбом, когда сердце швырнули им. На последнем смертельном исходе у забрызганных кровью сапог в сердце билась тоска по свободе - это тоже одна из свобод. Кровь убитых не спрячешь в сейфы. Кровь - на фраках, мундирах, манто. Нет великих диктаторов - все они лишь раздувшееся ничто. На бесчестности, на получестности, на банкетных помпейских столах, на солдатщине, на полицейщине всех диктаторов троны стоят. Нет, не вам говорить о правах человека, вырезатели сердца века! Разве право - это расправа, затыкание ртов, изуверство? Среди прав человека - право на невырезанное сердце. У свободы так много слагаемых, но народ плюс восстание - грозно. Нет диктаторов несвергаемых. Есть - свергаемые слишком поздно. |
| Назад | (Отрывок 20/24) | Дальше |
