|
Долог дождь, долог дождь, но не дольше, чем война. Во Вьетнаме кто не тощ? Только полная луна, а народ худым-худой сыт бедой, бедой, бедой и водой, водой, водой... Во вьетнаме кто солдат? Тот, кто чуть крупней зерна. Во Вьетнаме кто богат? Только трупами земля. Кто здесь лучше всех одет? Кто одет в защитный цвет, защитит он или нет - лишь бомбёжка даст ответ. Каждый маленький рисёнок, что на цыпочки встаёт, смотрит в страхе, как ребёнок, - не летит ли самолёт. Долог дождь, долог дождь, но не дольше, чем война. Во Вьетнаме не найдёшь довоенного окна. Долог дождь, долог дождь, но не дольше чем война. Как у нас в войну - точь-в-точь третья каждая - вдова. Глаз разрез у них иной и язык иной, но что сделано войной - сделано войной. Нашей русской бабы крик рвётся сквозь чужой язык: "Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик". Войны ходят по пятам друг за другом - след в след. Галя как наш Петька там - слушается или нет? Написал бы я письмо, но получится само то, что Курск, Ханой, Бобруйск там хранят в груди: "Жди меня, и я вернусь - только очень жди". Здесь, в разодранной стране, вижу, скорбь её деля, Петьку в каждм пацане, в каждой матери - тебя, и такая боль сейчас, если б здесь бомбили нас! В мире нет локальных войн. Каждый сын убитый - твой, каждый дом разбитый - твой, хоть бездомным волком вой! Долог дождь, долог дождь, долог вдовий стон у пальм. Мистер Бомбинг, вашу дочь ну хоть чуть обжёг напалм и Вьетнам на вас напал? Разве слизывают гризли гербицидовые брызги со стволов, которым зло ядом шкуру содрало? Разве машущий бойцам лишь одной рукой пацан, трижды ранен в десять лет, уничтожил Диснейленд? Нет, он сам узнал горбом прелесть шариковых бомб. Разве, пришивая лямки детям после шумных игр, бомбы делают вьетнамки из своих усталых игл? Нет, под кожу их земли иглы подлых бомб вошли. А мой друг - поэт Те Хань, детски преданный стихам, разве тронул тот погост, где в могиле Роберт Фрост? Нет, но он не позабыл боль разбомбленных могил. Долог дождь, долог дождь, но не дольше, чем война. Да, победа, ты придшь, но тяжка твоя цена. Хватит бомб! Хватит бомб! К небу каждый взрыв - столбом. Это страшные стобы человеческой судьбы. Хватит бомб! Хватит бомб! Если есть на свете бог, что же он молчит, ханжа, руки смиренько сложа? Пусть все бомбы принесут, пусть над богом будет суд! Встань судьёй, поэт Те Хань, Галя, встань, и, Петька, встань. Встань из гроба, Роберт Фрост. Встань, Уитмен, в полный рост. Встань, всегда во всём права, неизвестная вдова! На плечах у вдов хрустят рисом полные мешки. Алюминием блестят в косах вдовьих гребешки. Тяжек, если пуст, мешок. Легок, если он набит. Самолётный гребешок - вот конец тех, кто бомбит. |
| 17-я параллель, 1972 |
Источники:
- 1973 - Интимная лирика. М., "Молодая гвардия".
