Кейт Франклин |
Я ворую карандаши. Я ворую от души. Однажды в детстве, прямо с прилавка я стибрил пачку карандашей. Я полусмеялся и полуплакал, но рот растягивался до ушей. Я был очень ловок, хотя был мал, и сам не заметил, что взял и украл. Когда я домой пришёл налегке, то карандаши сжимал в кулаке. Украл не я - их украла страсть, внушившая мне, что я должен украсть. Их власть меня подчинила, да так, что сами они забрались в мой кулак. Зря говорят, что я их прикарманиваю, что у меня - карандашемания. Кто они - судьи мои? Это тот психиатр, что заслуживает психушки. И секретарша, которая разбогатеть бы могла, продавая свои веснушки. Вроде должна бы она ценить канцелярские принадлежности, но вот к ворованным карандашам вовсе не чувствует нежности. Да ещё от меня она требует виноватости, не понимая причины моей благороднейшей вороватости. Редкого этого воровства очаровательная мотивация вовсе не так уж порочна, как думает данная леди и вся наша нация. Я ворую карандаши. Мне они шепчут: "Себя напиши и напиши обязательно всех. Если сломаешь нас - это грех. В грифеле - сотни ненайденных слов. Ты даровать им свободу готов?" Я ворую карандаши, ибо все они хороши. И если кто-то роняет любой карандашный огрызок, его я ворую мгновенно, хотя мой поступок так низок. Но в грифельном стержне спрятан, как будто дитя нагишом, мой будущий стих, написанный этим же карандашом! Глупо сломаться, царапая не стих - телефонный номер. Что можно сказать об этом? Жил карандаш да помер. Или он будет выстиран в кармане дырявых джинсов в гремящей стиральной машине вместе с линялой жизнью? Карандаши я прячу за пазуху, как в колыбель, прячу от пишущих пальцем сортирную похабель. Но предпочту карандаш такой, чей след нестираем резинкой. Если хорошую строчку сотру - он отрезвляет запинкой. Мне нравятся оттиски чьих-то зубов на карандашных гранях. Не обижаются карандаши, если зубами их ранят. Карандаши подбодряют меня, в карамнах толпясь, как дети, когда низвергаю гражданский гнев, часа этак в три, на рассвете. Они помогают вере в слова, когда я уверен заране, что не услышан буду никем, кроме случайной пьяни. Я никогда не украду шариковую ручку. Если на улице "Паркер" найду, его отнесу на толкучку. Выберу я простой карандаш для моего завещанья. Нету достойнее ничего, чем простота прощанья. Я ворую карандаши... Я ворую их от души. |