Я заболел болезнью возрастной. Не знаю, как такое получилось, но все, что ни случается со мной, мне кажется - давно уже случилось. Приелись и объятья , и грызня. Надеюсь, это временно. Надеюсь, что я внезапно вылуплю глаза на нечто, как на небоскреб индеец. Я в опыте как будто как в броне, и пуля, корча из себя пилюлю, наткнется, как на медальон, на пулю, давно уже сидящую во мне. И радость, залетев на огонек, в отчаянье сбивая с крыльев блески, о душу, как о лампу мотылек, броней прозрачной замкнутую, бьется. Попробуй сам себя восстанови! Переболела плоть, перелюбила, и жуть берет от холода в крови, от ощущенья - это было, было. Вот я иду сквозь тот же самый век, ступая по тому же силуэту, и снег летит, шипя, на сигарету, на ту же сигарету тот же снег. Повторы - за познание расплата. И женщины как будто города, в которых я уже бывал когда-то, хотя не помню в точности когда. Я еще жив, я чувствовать хочу все, как впервые, - в счастье и на казни, но повторяюсь, если ввысь лечу, и повторяюсь - мордой - в кровь - о камни. Неужто же единственный ответ, что в жизни, где лишь видимость просторов, граница есть, когда познанья нет, а только вариации повторов? Неужто не взорвусь, как аммонал, а восприму, неслышно растворяясь, что я уже однажды умирал и умираю - то есть повторяюсь? |
1968 |