Венок
В лесу владычествовал Лиго -
латышский древний праздник - либо
сам, в стельку пьян, лукавый Пан.
Шаля, под юбки лезли рожки.
Светились лунные дорожки
столов на зелени полян.

Всё танцевало, пило, пело,
и плюхалась пивная пена
на папоротники, шипя.
Мне рай — с отрепьем и с охвостьем,
но я - увы! - был важным гостем,
а важный гость есть род шута.

Меня за грудки кто-то тискал,
и за салфеткой кто-то рыскал,
а кто-то лучший стул волок.
То было иго, а не Лиго,
и в довершенье кто-то лихо
надел на шею мне венок -
и хрустнул шейный позвонок.

Венок, который был мне даден,
как круг спасательный, громаден,
меня душил весьма умно.
Он, сволочь, мне зажав дыханье,
сам источал благоуханье,
как ароматное ярмо.

И я сидел, глупейше важен,
губами женщин обпомажен,
в венке, как полный идиот,
и мне пихнул сосед радушный,
как жирный палец добродушный,
сосиску розовую в рот.

Как я хотел в лесу полночном
скакать животным безвеночным,
от скуки почестей спастись.
Будь я козлом, венок бы слопал
и с милой козочкой потопал
на травке вместе попастись!

В ста юбках, как кочан капустный,
одна прелестница искусный
мне ножкой делала намёк.
Но как в порыве благотворном
прижаться к этим пышным формам?
Ведь к ней прижмусь не я - венок.

Через костёр, справляя Лиго,
с весёлым визгом кто-то прыгал,
а я собою еле двигал,
неповоротливый, как сом.
Как совершить прыжок победный,
когда на шее моей бедной
венок - тележным колесом?

Сдавили глотку мне тисками
вериги эти с лепестками.
Их разорвать - кишка тонка,
но, полный ловкости природной
(как Мартин Иден, вновь свободный,
в иллюминатор пароходный),
пыхтя, я вылез из венка!

Не надо бредить славой, мальчик,
когда стихи несёшь в журнальчик
или героем стать готов.
Ты поберёг бы шею, право...
Я знаю, что такое слава:
она - ошейник из цветов.
1968