В Петровском домике
Я коллегой явился в твой дом -
                                                 не каликой,
Пётр Великий.
Мне хотели надеть власяницу смиренья,
                                                 заржавленные вериги,
а я плотник.
             Вериги мешают вытёсывать книги.
Мне хотели надеть
                         хитрохвостую душную шубу боярства,
а я плотник.
             Я в шубе замах потерять убоялся.
Я пришел к тебе запросто, Пётр,
                                     будто к плотнику плотник.
Ручку двери музейной,
                         как ручку пилы,
                                                    я тяну.
Деревянный твой домик
                         в кирпичный засажен так плотно,
будто мастер-гуляка
                         за мат всероссийский в тюрьму.

Шла кровавая стружка.
Русь ты брал в оборот.
Шла шалавая стрижка
заклопевших бород.

Белокрыло расправясь,
Русь почти наугад
выходила на траверз,
как скрипящий фрегат.

Фейерверки, пирушки,
но, покой не даря,
висли враз по три кружки
на мизинце царя.

Руку в бок упирая,
хохотала до слёз
Катька — кружка пивная
в белой пене волос.

Но глядел её Питер
истуканом в упор
на топор, что не вытер,—
самодержец-топор.

Там кричала кумачно,
била в глаз, а не в бровь
на смоле от фок-мачты
неотмывная кровь.

И всё больше с годами
гасла вера в Царе,
что смола — оправданье
крови на топоре.

И кулак его грохал,
весь в занозах от мачт:
"Кто же буду за гробом —
плотник или палач?"

Кто же ты?
Твой топор оправданьем тебе и уликой,
Пётр Великий.

Нет,
       не слава тем плахам,
топору палача,—
слава плотницким взмахам,
стружкам,
             бьющим, журча!

Всем шпыням —
             ни полславы
и боярам —
             ни ни.
Ведь героем Полтавы
был народ — не они.

И в солдатском мундире
Пётр шумел и бурлил,
при Полтаве мортиру
наводя
             на Берлин!

Слава звёздным фрегатам,
как петровским гонцам!
Слава плотникам атома,
как петровским птенцам!

Я - прапратенец гнёзда Петрова.
Я хваткой плотницкой богат
и топором весёлым слова
Россию строю, как фрегат.

Хочу, чтоб шла по чистым водам
тем ходом, что необъясним,
на удивленье всем народам
и даже плотникам своим.

но если есть мешки балласта
и если что ещё не так,
то это бороды боярства
опять запутались в винтах.

От государственных изложниц,
как император, крут и яр,
металла требую для ножниц —
стригите бороды бояр!

И свой топор над миром смачно
подъемлю плотником Петром —
топор в меду смолы фок-мачты
и без кровиночки на нём!
1968