Такой городок
Есть в мире такой городок - Чусовой,
где рядом мне чудится часовой
на лагерной вышке, пустующей там,
где, может, в бессмертие вмёрз Мандельштам.

Есть в мире такой городок - Чусовой,
где вьюги колотятся головой
со вдовьей невыплаканностью всей
о бывший ГУЛАГ, превращённый в музей.

К нам бодро идёт свежевыбритый гид.
О, это не узника совести вид!
И пахнет овчарками прежними он
сквозь слишком удушливый одеколон.

Служил он охранником - так всё и есть! -
здесь, в кучинском лагере 36.
"Вот кухня! - мне хмыкнул геолог-якут. -
Из бывших охранников гидов пекут."

А про Мандельштама не слышал наш гид.
"Но я, - он вздохнул, - натерпелся обид
от всех "досадентов" из нашей Москвы.
Уж слишком они задирали носы..."

Есть в мире такой городок - Чусовой.
Был переполох в районе чумовой,
когда вдруг впервые за множество лет
свалился им на головы поэт.

И сразу начальственный строгий сигнал
всех школьников слушать поэта согнал.
Вовсю пузырили в губах чуингам
не знавшие, кто такой был Мандельштам.

Не дети Арбата, а дети попсы,
которых лишь Алла и Филя пасли,
они, моё имя расслышав навряд,
галдели, как будто пятьсот вампирят.

Какую я правду в их души внесу,
чтоб не ковыряли скучливо в носу
и поняли, вылупясь из ребятни,
что будет Россия такой, как они?

Лишь после бы их не послали в Чечню...
Лишь...
            Лучше я перечислять не начну.

И вдруг среди них я увидел себя,
и начал я так: не "Ребята!" - "Ребя!",
и я рассказал им на их языке,
как видел мальчишкой аресты в Москве,
как дедов из рук моих вырвал конвой,
и поняли все вампирята - я свой.

И после читал я, всю кровь им даря,
про мёд, Стеньку Разина, и лагеря.
Мне в жилы вбегала их юная кровь.
Взаимовампирство такое - любовь.

Разрушен был весело мой пьедестал,
а я пятьюстами мальчишками стал.
И вместе, как равные, без болтовни
мы были Россия - и я, и они.

И мне в Чусовом так прекрасно спалось.
Поверить в Россию мне вновь удалось.
И чувствовал я - надо мною парят
пятьсот ненаглядных моих вампирят.
2002