|
Оставаясь всегда молчаливой, В домик наш на Четвёртой Мещанской Ты вбегала поспешно счастливой, Убегала поспешно несчастной. Это было под ливнем, под снегом, Лихорадочным взрывом к безднам. Начиналось отважным побегом, Завершалось застенчивым бегством. Ни в какую ты роль не вживалась. Тело дав, душу прятала в теле, И в меня ты до боли вжималась, Но глаза на меня не гляделию. Было мне ничего не известно О другой твоей жизни - ночамию Твои ногти вонзались в известку, Процарапывая смысл молчанья. И ныряла ты в наши клоаки, То в автобус, то в чрево вокзала, Но не мог я прочесть эти знаки, Когда ты второпях исчезала. Ещё чуть оставался твой запах - Свежесломленной белой сирени, Но навек ты исчезла внезапно, Мы полвека отдельно старели. И случилось нечаянно что-то, Я наказан был жизнью жестоко: Я нашёл твое старое фото, То, что тайно вложила ты в Блока. Были строки на обороте: "Я люблю тебя. В самом деле." И душа проступила из плоти, Но глаза на меня не глядели. Голос шёл - может быть, из могилы: "Ты сумеешь большого добиться. Я несчастная. Значит, милый, Всем моим пожеланиям сбыться". Слава Богу, что спрятала книжка Голос, близкий по дрожи по коже. Был я грешный небрежный мальчишка, А сейчас разве я не такой же? И чего я мечусь в исступленьи По морям и по всем побережьям? Запах сломленной в прошлом сирени Остаётся несломленно свежим. |
| 2004 |
И об истории создания : - Когда мне было 20 лет, у меня случился роман с замужней женщиной. Она была немного меня старше, имела маленького сына. Вела себя, с моей тогдашней точки зрения, очень странно - стоило мне заговорить о чувствах, как она беспощадно пресекала эти речи. Иногда мне казалось, что она скептична и даже цинична. Для меня это была странная, мучительная любовь, я терзался от невозможности говорить о том, что испытываю. И вот однажды любимая исчезла из моей жизни. Бесследно пропала, полвека я не видел ее. Несколько лет назад в чулане у себя на даче я нашел дореволюционную книжку Блока. Она всегда была в том деревянном домике на Мещанской, где мы встречались, а потом вдруг куда-то делась. Когда я раскрыл книгу, из нее выпала фотография той женщины. На обороте она написала несколько строк… И тут я понял, как сильно она меня любила, как разрывалась между мной и семьей. Я написал стихотворение "Старое фото", которое напечатали в газете "Известия" вместе с той фотографией. И вот мне приходит электронное письмо. Его написал сын этой женщины, тот мальчишка, с которым мы когда-то гуляли, и которому теперь было 50 с лишним лет. Он писал: "Евгений Александрович, я чувствовал, что мама любила вас. Она была так счастлива, прочитав эти стихи! До этого она думала, что вы просто решили ее забыть. И она живет одна уже более тридцати лет". Узнав от него телефон, я позвонил ей немедленно… Уверен, что история телефонных разговоров между городом Талса штата Оклахома, где я преподаю поэзию, и Москвой еще не знала такого долгого, многочасового разговора. Нам действительно было что рассказать друг другу! (Е.Е.)
