Сердце Хикмета
Когда я устаю
                     от ложных правд,
от скользкого бесстыжего нажима,
я вспоминаю рыжего Назыма
и голос чуть гортанный:
                               "Здравствуй, брат!
Ну что ты нос повесил?
                               Ерунда!
С поэмой стоп?
                     Давай вдвоём дотянем.
Нет денег?
           Раздобудем — не беда.
Нет девушки?
           Так мы её достанем!"
А что-то самого его сверлит
и страшно проступает
                               сквозь морщины.
"Всё хорошо,
           да сердце вот болит.
Но что грустить?
                     Пока болит — мы живы".
Поэзия для некоторых —
                                         роль,
для некоторых —
                     лавочка,
                               нажива,
а для таких, как он,—
                               не роль,
                                         а боль —
вот и болело сердце у Назыма.
Однажды,
           доверяя не совсем,
мне врач его заботливый велела:
"Смотрите —
           избегайте острых тем,
чтоб у Назыма сердце не болело!.."
Наивный врач...
           Ушёл ваш пациент.
Не помогло всё ваше прилежанье,
а его сердце,
           тайно уцелев,
болеть и после смерти продолжает.
Оно болит
           за боль мою во мне,
оно болит
           за русских и за турок,
за всех, кто, как Назым,
                               свободен в тюрьмах,
за всех, кто на свободе
                               как в тюрьме.
Воспитанное нежностью тюрьмы,
врачам —
           посмертным даже —
                                         непослушно,
оно болит,
           когда трусливы мы,
оно болит,
           когда мы равнодушны.
Болит, когда другому:
                     "Здравствуй, брат!" -
сказать не можем так же добро,
                                                   смело...
Так пусть за всё сердца у нас болят,
чтоб у Назыма сердце не болело!
1967