Николай Огарёв
1813-1877
Воробьёвы горы
На горах Воробьевых,
                  как будто на палубе,
                                    чуть-чуть качает,
ветер гладит прощающе по волосам,
и все птицы здесь перерождаются в чаек
лишь для тех,
                  кто не перерождается сам.
На горах Воробьевых
                        срастаются наши надежды -
те, что были, казалось, разбиты и брошены в хлам.
Белокрыло шуршат то ли ангелы,
                                                то ли невесты
и вот-вот упорхнут,
                        улетят к золотым куполам.
На горах Воробьевых
                        все горы как будто не горы.
Лишь один здесь орел,
                        да и то он двуглав.
Помогли Воробьевым горам
                  двух возвышенных юношей споры,
клятвой дерзкой
            над мерзкой трясиной имперской подняв.

На горах Воробьевых
                  империей пахнет острожно
Появились из черни цари,
                  царедворцам платя спецпайком.

Государством рабоче-крестьянским
                                                      безбожно
притворялась империя наша тайком.

На горах Воробьевых,
            едва была правда слегка приоткрыта,
рассердившись на нас,
                        кукурузо-искусствовед,
царь с просветами совести,
                              все-таки добрый Никита
гроханул кулаком,
                  но позволил мне грохнуть в ответ.
На горах Воробьевых
                  руками тянусь по-звонарьи
к позабывшим набат,
                  покорившимся колоколам:
почему позволять или не позволять
                                                      позволяем
тем, кто снова внушают холопство имперское нам?
И спрошу я у гор Воробьевых:
                  неужто всю жизнь двуголово,
двусердечно нам жить,
                  словно символ имперской Руси,
и не сбудется клятва и Герцена,
                                                и Огарева,
и разумной свободы не будет,
                                    хоть локти грызи?
Двусердечность, двуглавость
                  родят безголовость и бессердечность.
Верю лишь в милосердье
                              и кроткую силу любви.
Я ваш горец свободный,
                  вершинами вросшие в бесконечность,
Воробьевы,
            всевышние горы мои.
26 июля 2004