Ночлежка |
---|
И.Рудяку |
Ночлежка ты, ночлежка, о чем средь лютой тьмы скрипишь ты, как тележка, набитая людьми? Ты вся в грязи, как в тесте. Ты - храм, где правит вошь. Хотя стоишь на месте, сама, как вошь, ползешь. И ты под крик и ругань, как будто бы с горы, еще чуть-чуть - и рухнешь в страну Тартарары. А там живут не принцы - одни цари подряд, и все тартараринцы по-русски говорят. Ночлежки вы, ночлежки, кунсткамеры Петра, вы - горькие насмешки, а после вас - петля. Убьют или посадят: на выбор две беды. "Зато у нас писатель!" - в ночлежке все горды. Здесь тараканы с квасом, но от души зато. Фамилии Некрасов не слыхивал никто. Он был взрослее взрослых, в столице отощав, подросток-переросток в мучительных прыщах. Откуда он, синюшный, худущий, как скелет? Где отморозил уши, прозрачные на свет? Отец его - помещик. Сын стал отцу немил, был вроде как помешан - помещиков клеймил. Готовый хоть на плаху, неведомый пока, он был за неуплату в ночь изгнан с чердака. И он поплелся, бедный, валясь в метели с ног, туда, где всадник медный был тоже одинок. И вьюнош под копыта приткнулся, не скуля, и задремал забыто в ногах у скакуна. Ладонь, как разломилась, и вместо медяка в нее легла, как милость, грязнущая, худущая, промерзшая, но ждущая, и все-таки теплущая рука. Не меценат придворный, - полштофа предложив, возник слепец притворный и подмигнул: "Ты жив?" Так преподав науку спасаться хоть в чуму, как подаянье, руку дал нищий - нищему. Был тот веселый нищий клопами закален, и для поэта нишей ночлежку сделал он. В ней примостясь неловко, поэт писал внапряг, что просят, под диктовку неграмотных бродяг. Но повод был прекрасный все боли изболеть. Не может быть напрасной любая исповедь. "Я - бывший коробейник. В карманах ветр гудёт, и даже воробей в них ни крошки не найдет. Я задаю с укором властям вопрос простой: Россия - полный короб, но почему пустой? При нашей русской дреме, при нашем воровстве нам не царя на троне - царя бы в голове!" "Ах, Коля Алексеевич, я принесла вам семечек - их жарила сама. Для чувства очень бурного прошу у вас амурного, культурного письма..." "Я - беглый. Из острога... Засужен слишком строго - Бог знает почему... Сынок, где адрес Бога, чтоб написать ему?" - "Отец, там писем залежь..." - "Так что ж, я зря убег?" - "Не знаю". - "Что ж ты знаешь?" - "А то, что я не Бог". Лишь здесь дошло до Коли, что в исповедях тех одно словцо "Доколе?" встречалось чаще всех. Кнуты, потом дреколья - двуликая беда. О, русское "Доколе", ты - наше "Навсегда". В частушках, колыбельных на всё искал ответ всех болей коробейник, ночлежки той поэт... Натреплют, кто бездарен, что был он врать мастак, что был картежник, барин... Всё так, и всё не так... Нет высших или низших, пока во все века есть милостыня нищих - грязнущая, худущая, уж ничего не ждущая и все-таки теплущая рука. Россия, мать-ночлежка, куда по ямам дней ты катишь, как тележка? Слепцам оно видней. Всё вновь не в лад, некстати. Где справедливость, честь? Зато всегда писатель, ну, хоть один, да есть. |
11 февраля - 11 марта 2003 |