Вильгельм Кюхельбекер
1797-1846
Кюхля
Жирный смрад политической кухни
становился мерзей и мерзей.
Пушкин был невозможен без Кюхли,
без лицейских заветных друзей.

И когда увезли его Вилю
в засугробленный Баргузин,
то Сверчка как ногой придавили,
чтоб молчал и гусей не дразнил.

И шагал по избе Кюхельбекер,
и бессильная, как мотылек,
неразумная мысль о побеге
билась в окна и потолок.

«Неужели, - писал он в тетрадке, -
ты настолько, Россия, слепа,
что берешь у самой себя взятки
и воруешь сама у себя?»

И не верилось пушкинским строкам,
что когда-нибудь скроется тьма,
но услышал он тоненький стрекот,
чуть похожий на шелест письма.

То замрет, задремав с недосыпа,
то опять стрекотнет - и молчок.
И шепнул ему Кюхля: "Спасибо.
Ты меня не покинул, Сверчок".
* * * *