* * * |
---|
Не из послушников, а из ослушников был на Руси поэт пиющий - Клюшников, На снисходительность рассчитывая Божью, он клял небесный и земной режим: "Насквозь грехом, насквозь пропитан ложью, Грешил и плакал, плакал - и грешил". Из Клюшникова загодя звучало есенинское тайное начало. Как генетическую русскую навозность, мы обожаем нашу русскую насквозьность, и, разфорсясь перед японкой, англичанкой, пьем правду мы, как водку, полной чаркой, потом в отпаде роковом, как драным сальным рукавом, закусываем мы по-русски, и лучше нет для сердца нашего закуски. Я никакого не жую гашиша, я не курю марихуану, анашу, да и обычных сигарет не выношу, но собственную кровь-гуляку слыша, я ей шепчу: "Ты, милая, потише... Дай выждать мне - не то поедет крыша". Но со щитов срываюсь, как афиша. Концерты к черту. Ты прости, Задорнов Миша. Грешу и плачу, плачу и грешу... |
* * * * |