Портрет
Всех бывших забегаловок пророк,
пить нынче переставший нам на горе,
он стал ерошить русофильский кок,
в меня вцепившись где-то в коридоре.
То он просил помочь с его мочой
по части медицинского ухода,
то бормотал:
                        "Порой ты вроде свой
и вдруг - не свой...
                              Аж задушить охота".
"Ты что - с ума сошёл?" -
                                    "Кто - я?
                                                Ни-ни...
Другие так же думают,
                                          но втайне.
А у меня - наружу всё...
                                          Цени!
И телефончик доктора-то дай мне!"
Я дал,
            и на меня он вновь полез,
а я подумал:
                        что ему я дался? -
пока я наконец не догадался,
какая извела его болезнь.
Он влез в литературу на фу-фу.
Я знал,
            хотя и соблюдал молчанье,
его секрет -
                        его "скелет в шкафу",
как любят выражаться англичане.
И он взбесился,
                              он лишился сна,
из подзаборных пьяниц жалкий барин,
лишь потому, что мне давно ясна
общественная тайна -
                                    он бездарен.
А жаль его.
                  Не вор,
                              не спекулянт.
Порою в нём
                        под скоморошьим скотством
попискивал малюсенький талант,
но был раздавлен
                              дутым патриотством.
Пока он тряс в припадке головой
и дергался, объятый жаждой мести,
подумал я:
                  "Трактирный половой".
Потом перерешил:
                              "Нет - много чести".
Зачем,
            на что ему вся эта месть -
температура, учащенье пульса?
Он закричал:
                  "Ты знаешь, кто ты есть?"
Побагровел,
                  закашлялся,
                                    запнулся.
Лишь нечто, наподобье булькоты,
из горла вырывалось:
                                    "Ты... ты... ты..."
Он задыхался, свой язык жуя.
В его зрачках плясал животный ужас.
Тогда и я подумал:
                                    "Кто же я?" -
и не нашёл ответа, улыбнувшись.
1981