Письмо в Пермь
Мой отъезд не восприми
По-плохому
Путь далёкий от Перми
В Оклахому

Всё на родине больней,
Чем в загранках,
Если честность ходит в ней
В оборванках

Но, не скинув с плеч креста,
Выжив еле,
Чистота и красота
Уцелели.

Славу Богу, я не пень,
Хоть в опенках,
И тебя открыл я, Пермь,
В трёх девчонках.

В деревушке были мы
Трёхизбушной,
В белых лапищах зимы -
Ведьмы ушлой.

У не гревшего огня
В милых валенках
Три художницы меня
Малевали.

Что я делал? Не мешал.
Лишь досада,
Что никто не разрешал
Ни погляда.

А вокруг трещал мороз
Седобровый.
Он сосульками пророс
В дом сквозь брёвна.

Был подмёрзсшим даже смех.
Краски смёрзлись,
А у них троих на всех -
Был мой возраст.

Пар из губ их выражал
Жизни прелесть,
А в дырявых варежках
Кисти грелись.

Было спать потом невмочь.
Мгла шуршала.
Ледяная эта ночь
Искушала.

А девчата - все втроём
И с мужчиной -
Притулились под ковром
И овчиной.

Тот мужчина был поэт -
Не чета мне.
Он, девчёнками пригрет,
Вслух читал им.

И стуча зубами в тьму,
Как на льдине,
Я завидовал ему
В холодине.

Но одна приподнялась
Чуть на локте:
"Ой, да мы согреем Вас...
Рядом лягте..."

Как я жил? хлебал вино,
Волочился.
Не краснел давным-давно.
Разучился.

Но грешивший, словно спец,
Донжуанно,
Покраснел я, наконец,
Долгожданно.

И краснел я в темноте,
Как побитый,
На невидимой черте,
Мной забытой.

Всё легко, как в детском сне,
Мне прощалось.
Целомудрие ко мне
возращалось.
22 ноября 2002
Талса