Неизвестная
Дамам в море быть рисково,
но, войдя в рыбацкий быт,
с репродукции Крамского
Неизвестная глядит.

Дама в кубрике - явленье,
и тем более - одна,
только, нам на удивленье,
не смущается она.

И глядит, не упрекая
за раскаты храпака,
из России той - какая,
как Таити, далека.

Дремлет муфта на коленях.
Перед братией морской
перья страуса колеблет
козьеножечной махрой.

И от яростного хряска
домино или лото
чуть качается коляска
под названием "ландо".

Как нарочно, чтобы мучить
одиноких рыбаков,
петербургский хитрый кучер
не торопит рысаков.

И плакат про семилетку
возле мокрых сапожищ
грустно смотрит на соседку,
но от кнопок не сбежишь.

Неизвестная прекрасна -
это ясно, кореша.
Неизвестная опасна
тем, что слишком хороша.

И конечно, непохожи
наши жены на неё
по одеже и по коже -
стирка, штопка, ребятьё.

Но в любой российской бабе
у корыта, чугуна
сквозь прибитое и рабье
гордость тайная видна.

И в старухах, и в девчонках
что-то прячется в тени,
и, быть может, тоже в чём-то
неизвестные они.

А в любой прекрасной даме -
где-то - спрятанная мать,
и её, быть может, тянет
нам тельняшки постирать.

И она кочует с нами
в чужедальние края
над волнами, сквозь цунами,
как рыбачка, как своя.

А когда мы у Камчатки
и во льдах идёт аврал,
жаль, что тонкие перчатки
ей Крамской нарисовал.
1971