Невсесильность
Трус был свеж.
                        Трус был розов.
                                                Таким обкрадываются
тихой сапой
                  столовые и детдома.
"Я, увы, не всесилен! -
                  развел он руками с почти
                                          нескрываемой радостью. -
Сожалею весьма!"
Даже крупные трусы
                                    в продуманной волчьей лисиности
прикрываются справочкой
                                          о невсесильности.
Убежал бы я в лес,
                              полежал на траве бы я
и ни с кем не боролся,
                                    да вот не выходит никак.
Невсесильность для трусов - комфорт.
                              Невсесильность для сильных -
                                                                              трагедия.
Хвост жар-птицы в руках
                                          и бессмысленный хруст в кулаках.
Невсесильность для сильных больней,
                                                            чем бессилие полное.
Жаль колен,
                  если ты за обманчиво радужным
                                                                        перышком полз.
Непристойно себя утешать
                                          приносимой посильною пользою,
если трусость
                  под знаменем
                                    так называемых "маленьких польз".
Несвершение менее горько,
                                          чем четвертьсвершение:
ведь оно четвертует
                              природного замысла суть.
Четверть правды есть ложь.
                                          Полуправда - обман, совращение.
Правды девять десятых
                                          способны и то обмануть.
По когда невсесильность,
                                          себя осознавшая горестно,
непосильную правду
                              берется тащить на спине,
то всевидящ Бетховен глухой
                                          и крылатка на Гоголе горбится -
два всесильных крыла
                              прорастают в акцизном сукне.
Нет всецело всесильных,
                              а есть лицедеи,
                                                которые нас
                                                                  обмишулили.
Зверобой и ромашка
                              поддельно всесильных лекарств
                                                                                    поценней.
Панацеи любые
                              на яде замешены шулерами,
и в крови вся истории
                                    именно от панацей.
И какой-нибудь сельский хирург,
                                          без лекарств надрываясь
                                                                              в Поволжье,
от своей невсесильности воя по-волчьи,
больше спас человеческих жизней,
                                                            по локоть в кишках,
чем анкетно-паркетный коллега,
                                                            набивший презентами шкаф.
Этот сельский хирург,-
                                          он закурит свою неизменную "Приму",
и дымок полетит,
                        как всесильная мысль невсесильного,
                                                                              к Токио, к Риму,
и коллеги поймут по такому дымку,
что за боли сейчас у России в боку...
И когда меня корчит,
                              корежит от собственной невсесильности
на уже нерастягиваемой цепи,
я себе говорю:
                        "Нагулялся и навеселился ты,
а теперь потерпи
                        и хребтом поскрипи.
Невсесилен веем сразу помочь?
А ты разве на чей-то пожар не поплевывал
лишь слезами сочувствия -
                                                чтобы себя оправдать как-нибудь?
Невсесилен любовь удержать?
                                                А ты разве попробовал
из последнего перышка
                                          снова жар-птицу раздуть?"
Невсесильный, прошу
невсесильного,
                        нами распятого,
не позволить разрушить людей
                                                никакими распадами,
не позволить разрушить
                                          любовь и семью,
и мою,
            и всемирную -
                                    тоже мою!
И сдаваться нельзя
                                    на земле, еще полуголодной,
состоящей
                  из тесно прижатых друг к другу могил,
как еще не сдаются
                              в печали своей благородной
невсесильные звезды,
                              светя изо всех своих сил...
1986