Мы с тобою старые, как море, море, у которого лежим. Мы с тобою старые как горе, горе от которого бежим. Мы устали, милая, с тобою. Не для нас белеют корабли. Мы упали около прибоя, мы упали около любви. Добрая всезнающая бездна нас ничем не будет обижать. Неподвижность - лучший способо бегства, если больше некуда бежать. Я тебя тихонечко поглажу. Жизнь ещё пока не отняла собственность единственную нашу - наши суверенные дела. Но идут спортсмены-исполины - сочетанье бицепсов и ласт - и, роняя море нам на спины, браво перешагивают нас. Шутят басовыми голосами, но, как будто детский лопоток, слышу что-то вроде: "Колосально", и ещё: "Железно", "Молоток". Я смотрю, завидую, жалею. Думаю - какие молодцы. Колоссально, милая, железно то, что мы с тобой не молотки. Я впадаю, может быть, в сусальность, но среди тщеславной суеты нежелезность и неколоссальность, думаю, не худшие черты. Мягкость - это тоже крепкий бицепс, ибо не такая благодать, скажем, твёрдокаменно влюбиться или несгибаемо рыдать. Я дышу твоими волосами, словно незнакомою страной, счастлив тем, что я неколоссален, тем, что нежелезна ты со мной. Мы легли на синий твой халатик с морем на губах и на спине. Проявляем сильный свой характер - позволяем слабости себе. Как песчинки с мокрой твоей кожи тихо переходят на мою, наши души переходят тоже. Я уже свою не узнаю. |
1969 |