* * *
На лыжах празднично я бегаю,
снежками шишки я сшибаю.
Вокруг зима такая белая,
зеленая и голубая.

А ты не лыжница — ты книжница.
От снега прячешься, от света.
Ты так сурова, как подвижница,
но в чем подвижничество это?

Убеждена, что ты пропащая
и у тебя святая вера,
что ты случайно к нам попавшая
из девятнадцатого века.

Ты только хмуришься и ленишься,
на всех обиженная в мире.
Ты так мрачна, как будто Лермонтов,
не написавший, правда, «Мцыри».

Ты любишь кладбища и реквиемы.
Тоскуешь, ежели не плачешь.
Порой скользнет улыбка редкая,
но ты ее мгновенно прячешь.

Не шутишь ты, не забавляешься.
Пока я утром лыжи смазываю,
ты в темный угол забиваешься
и вновь — за «Братьев Карамазовых».

Ты смотришь на мою ребячливость,
все время прячась в этот угол,
как бы на некую удачливость,
что свойственна не очень умным.

А ты такая вся красивая -
на свете, видно, нет красивее!
Смешно, что ты, такая сильная,
себе придумала бессилие.

Ты позабудь слова заемные -
пускай к хозяевам вернутся.
Ты подними свои зеленые
и разреши им улыбнуться.

Читай, но смейся смехом звонким!
Беги в слепящую морозность!
А быть всегда чуть-чуть ребенком
есть высшая на свете взрослость.
* * * *