На лыжах празднично я бегаю, снежками шишки я сшибаю. Вокруг зима такая белая, зеленая и голубая. А ты не лыжница — ты книжница. От снега прячешься, от света. Ты так сурова, как подвижница, но в чем подвижничество это? Убеждена, что ты пропащая и у тебя святая вера, что ты случайно к нам попавшая из девятнадцатого века. Ты только хмуришься и ленишься, на всех обиженная в мире. Ты так мрачна, как будто Лермонтов, не написавший, правда, «Мцыри». Ты любишь кладбища и реквиемы. Тоскуешь, ежели не плачешь. Порой скользнет улыбка редкая, но ты ее мгновенно прячешь. Не шутишь ты, не забавляешься. Пока я утром лыжи смазываю, ты в темный угол забиваешься и вновь — за «Братьев Карамазовых». Ты смотришь на мою ребячливость, все время прячась в этот угол, как бы на некую удачливость, что свойственна не очень умным. А ты такая вся красивая - на свете, видно, нет красивее! Смешно, что ты, такая сильная, себе придумала бессилие. Ты позабудь слова заемные - пускай к хозяевам вернутся. Ты подними свои зеленые и разреши им улыбнуться. Читай, но смейся смехом звонким! Беги в слепящую морозность! А быть всегда чуть-чуть ребенком есть высшая на свете взрослость. |
* * * * |