Монолог испанского гида
"Что за русский вчера появился в Толедо?
Пил он до, и во время, и после обеда.
Пил он красное, белое, виски, коньяк.
Но бубнил он, любой поглощая напиток:
"Я хотел бы увидеть орудия пыток!" —
и составилось мненье, что это — маньяк.

Я, сеньоры, работаю и качество гида,
и возникла, естественно, сразу обида:
почему этот русский почти пренебрёг
созерцаньем шедевров Эль Греко и Гойи
и хотел непременно увидеть другое,
то, что нации нашей — изжитый порок.

Русский, правда, не высосал это из пальца.
Было так - не секрет для любого испанца.
Да, орудия пыток — ужасный позор.
Но к чему нам, сеньоры, за прошлым тащиться
и к чему неприятные эти вещицы
выставлять перед миром на общий обзор?

И решили министры, сомненья развеяв,
все орудия пыток изъять из музеев,
а в изъятьях у нас, как известно, размах.
Инквизицией, правда, мы переболели,
но опасные могут рождать параллели
экспонаты подобные в юных умах.

Странный русский - не видит он, что в избытке
и орудия пыток, и самые пытки
не в музеях, а в жизни на каждом шагу.
Я простой человек, но семья и работа,
словно страшный железный ошейник - гаррота,
удушают меня, ну а я ни гугу.

Наши вольные мысли так нежно и добро
власть на дыбе фашистской ломает, как ребра.
Цепь на каждом из нас, чтобы смыться не смог.
Нас водою речей наливают до рвоты,
и на души напялили нам, живоглоты,
их систему, как будто испанский сапог.

И, печатая сотни слащавых открыток,
государство гигантским орудием пыток
языки прижигает и гнёт нас в дугу.
Пытка — видеть дитя, что смеется так чисто,
и орудия пыток — вопросы туриста,
на которые я отвечать не могу".
1967