| В.Черных |
|
Мы - на камне. Сдаваясь, мы подняли греби "Чалдона". Это кара за то, что мы пёрли вперёд беспардонно. Захрустели подошвы сапог разбежавшейся карамелью... Тем, кто верит, что мир беспредельно глубок, кара - мелью. Но по мели песчаной ползти всё же можно шажком тараканьим... Тем, кто верит, что можно все камни пройти. кара - камнем. Нас шарахнуло зверски. Бухнул колокол, спёртый в порт когда-то из церкви, а нами - из порта. Мелко крестится лоцман. Видно, надо немного: на валун наколоться, чтобы вспомнить про бога. Завывая, вопя, нас вкрутила, ввинтила в этот камень вода посредине Витима. Ведьмой шивера воет. Не сдаёмся для понта: жалко ёрзает ворот, хлипко хрюкает помпа. Обложила нас ночь. Лезь, браток, за спиртягой, если нам не помочь ни отвагой, ни вагой. Живы мы, и спасибо. Лей борща погустей, ну а спирт - он не рыба: завсегда без костей. Равновесия полон мир, двоякий фатально. Ты взлетаешь, "Аполло". Мы - сидим капитально. И процесс привыканья происходит спьяна, привыкания к камню, на котором - хана. Мы на камне, но всё-таки: "Ну-ка, чайку заварите-ка!" Мы на камне, но всё-таки можно - про баб, про политику. Молотками, героями кажемся, дурни, себе постепенно. Мы на камне, а думаем - на постаменте. Предреканья отводили, бахвалясь: "Мы сами с усами!" Мы на камне, который себе мы подсунули сами. Сгинет, канет, пропадет ни за что под издевки и хохот, кто на камне, да ещё удовольствие в этом находит. Прёт теченье гривасто, ну а мы - поперёк, уникальны, как барон фон Гринвальдус все в той же позицьи - на камне. Забываем, бросаясь в веселье, обставляя красиво сидёж, что на камне, где задом сели, огорода не разведёшь. И от шуток солёных рассказчика, позабывшего, что впереди, так уютно на судне раскалывающемся,- ну хоть фикусы разводи. И под ржавую кашу пьем - уже тяжело - за родимый наш камушек (чтоб его взорвало!). |
| 1969 |
Источники:
- 1971 - Я сибирской породы. Восточно-сибирское издательство.
