Исповедальня
Окошечко исповедальни.
Сюда, во благостную тьму,
потёртый лик испитой дамы
с надеждой тянется к нему.

Дитя неапольских окраин
в сторонке очереди ждёт,
раскрытой Библией скрывая
свой недвусмысленный живот.

Без карабина и фуражки
карабинер пришёл на суд,
и по спине его мурашки
под формой грозною ползут.

Несут хозяйки от лоханей,
от ипподромов игроки
и то, что кажется грехами,
и настоящие грехи.

А где моя исповедальня?
Куда приду, смиряя страх,
с греховной пылью, пылью дальней
да заблудившихся стопах?

Я позабуду праздность, леность,
скажите адрес — я найду.
Но исповедоваться лезут
уже ко мне, как на беду.

Чему научит исповедник
заблудших, совестью больных,
когда и сам он из последних
пропащих грешников земных?!

Мы ближним головы морочим,
когда с грехами к нам бегут.
Но говорят, что люди, впрочем,
вовсю на исповедях лгут.
А исповедник, это зная,
и сам спасительно им лжёт,
и ложь уютная, двойная
приятно нежит, а жжёт.

Но верить вере я не в праве,
хоть лоб о плиты размозжи,
когда, почти как правда правде,
ложь исповедуется лжи.
Неаполь, 1965