Гиблые места
У художника Целкова
жизнь по-своему толкова:
недруг твой, Аэрофлот,
двум богам он платит подать,-
пить умеет, как работать,
а работает, как пьёт.

Убежденный невылаза,
он боится и Кавказа,
а в Сибири - мошкара,
но, палачески гуманен,
я сказал: "Билет в кармане...
Просибириться пора..."

Он в якутские болота
выпал в мох из вертолета,
проконьячась в облаках,
вместе с мрачными смешками
и с прозрачными грешками,
да еще с двумя мешками -
под глазами, не в руках.

У художника Целкова
цепок взгляд и цепко слово,
и, наверно, неспроста
буркнул он, угрюмо ежась,
про вилюйскую таежность:
"Братцы, - гиблые места..."

Мы не стали придираться:
"Знаешь, мы тебе не братцы,
и, вообще, ты модернист..."
Как опущенные в воду,
оглянулись на природу,
но и к ней не придрались.

Край действительно был мрачен.
Худосочен, раскорячен,
лес карабкался бочком.
Мох на скалах вис, как пакля,
и на сотню верст не пахло
ни костром, ни табачком.

Но была такая роскошь
в пересыпанной морошкой
нищей хмурой красоте.
Эта царственность изгойства
спесь повыбила из гостя
и держала в страхоте.

Все художники - изгои,
но художник не тайгою
так напуган был в пути:
просто собственную сущность
в обреченно гордых сучьях
он увидел во плоти.

И с тайгой художник сжился,
выжимал Вилюй из джинсов,
голубику жрал с куста,
шамал уток вместе с дробью,
но бурчал испуг в утробе:
"Братцы, - гиблые места..."

Слушай, если для кого-то
твоя живопись - болото,
зря он выглядит спецом.
Место гиблое - искусство,
но лишь в нём ты от холуйства,
как от гибели, спасен.

Я в таких бывал паласах
на торжественных балясах,
вот где гибель - это да!
Там тебе лакеев тени,
"Вери гуд!" и "Мольто бене!" -
всё, но только не таймени,
не пороги в пьяной пене,
не лодчонка "Эконда"
с добавленьем: "Эх, когда?"

И у сукиного сына,
где зеленая трясина
на столе под стеклецом,
в телефонных кочках затхлых
застоялся гиблый запах -
трупно пахнет стервецом.

И в случайной чьей-то спальне,
и во вральне-либеральне,
где на деле - трусота,
где трясинны взгляды, губы,
я шептал: "Махнуть в тайгу бы!
Это - гиблые места..."

Нет у гениев Госстраха,
кроме собственного страха
стать подобьем торгаша.
Гений гибнет, словно бездарь,
если стала гиблой бездной
иссушенная душа.

Дай-то бог тебе, Целкову,
чтоб счастливую подкову
ты нашел у горных струй,
чтобы ты не сдался, выплыл,
чтобы местом самым "гиблым"
был в судьбе твоей Вилюй.

Тот, кто истинный художник,
тот в душе всегда таежник.
Как тайга, весь белый свет.
Среди гнили, гари, суши
есть погибнувшие души -
гиблых мест на свете нет.
1976