Фанаты
Фанатиков
я с детства опасался,
                               как лунатиков.
Они
        в защитных френчах,
                               в габардине
блюджинсовых фанатов породили.
Блюджинсы -
                     дети шляпного велюра.
Безверья мать -
                     слепая вера-дура.
Фанат -
           на фанатизм карикатура.
И то, что было драмой,
                               стало фарсом –
динамовством,
                     спартаковством,
                                         дикарством,
и фанатизм,
           скатясь до жалкой роли,
визжит, как поросёнок,
                     на футболе.
Ушли фанатики.
                     Пришли фанаты.
Что им бетховенские сонаты!
Их крик и хлопанье:
                     «Спартак! Спартак!»
как пулемётное:
                     «Так-так-так».
Орут подростки,
                     визжат девчонки:
«Ломай на доски!
                     Врезай в печёнки!»
Шалят с хлопушками,
                     пьяны от визга,
не дети Пушкина,
                     а дети «диско»,
и стадионы
           с их голосами,
как банки вздувшиеся
                     с ивасями.
Что сник болельщик,
                     пугливо зырящий,
с родной,
           запазушной,
                     бескозырочной?
Что вы мрачнеете,
                     братья Старостины?
Вам страшноватенько
                     от этой стадности?
Идут с футбола,
                     построясь в роты,
спортпатриоты -
                     лжепатриоты.
Идут блюджинсовые фанаты.
В руках -
           невидимые гранаты.
Неужто в этом вся радость марша
толкнуть старушку:
                     «С пути, мамаша!»
Неужто в этом
                     вся тяга к действию –
ногой отшвыривать
                     коляску детскую?
На шарфах, шапочках
                               цвета различные,
а вот попахивают коричнево.
Звон медальонов
                     на шеях воинства.
Чьи в них портреты -
                     подумать боязно.
Идут фанаты,
                     так закалённой,
какой -
           мне страшно сказать -
                                         колонной...
А ты,
           мальчишечка пэтэушный,
такой веснушный
                     и простодушный,
зачем ты вляпался,
                     ивасёк,
во всё, что, видимо, не усёк!
Беги, мальчишечка,
                     свой шарфик спрятав,
и от фанатиков,
                     и от фанатов.
А я -
           болельщик времён Боброва,
болею преданно,
                     хотя сурово.
Себя не жалую.
                     Вас не жалею.
Я — ваш болельщик.
                     За вас болею.
****