Допотоптство
Эта женщина шла мимо Лобного места,
                                                      Пожарского с Мининым
и несла туалетной бумаги рулоны -
                                                штук двадцать как минимум,
и несла не в руках,
                              а, бечевку продернув, на шее...
Вот какие бывают сейчас на Руси
                                                      ожерелья!
И была эта женщина -
                                    боже мой! - чуть ли не гордой,
а меня от стыда о брусчатку
                                                как будто бы шмякнуло мордой,
потому что в России
                                    Гагарина и Шостаковича
муки всех доставаний -
                                          такая стыдобища!
Неужели на космос
                                    хватило ума и отваги,
а ума недостаточно
                                    для туалетной бумаги?
Героически строили мы неудобства.
Допотопство -
                        иначе сказать не могу -
                                                            допотопство.
Видит с Лобного места
                                          в растерянной тягостной думе
голова Стеньки Разина
                                          бой за кроссовками в ГУМе.
Зрят бунтарские очи,
                                    почти выворачиваясь наизнанку,
россиянку с ярмом непонятным,
                                                      похожую на полонянку.
Перед самым Кремлём -
                                          кто со швейной машинкой ножною,
кто -
      с персидским ковром,
                                    а совсем не с персидской
                                                                        княжною.
И когда каждый день
                                    допотопные эти потопы,
Стеньке тяжко понять:
                                          кто тут баре, а кто тут холопы.
Мы живем в стране
                                    не самой удобной,
в стольком первой,
                                    а в чём-то еще допотопной,
и у этого нашего допотопства
дух гнилой полубарства
                                                и полухолопства.
Когда наши задрипанные полубаре
оставляют зерно
                              в худокрышем амбаре
и бросают компьютеры
                                                гибнуть под снегом -
это пахнет почти чингисханским набегом.
Полубаре чванливо глядят,
                                                хамовато,
а копнешь их поглубже -
                                          там вата,
                                                            там холоповато.
Это ими поставлены в парках,
                                                            пусты и бесполы,
допотопные гипсовые дискоболы.
Дискоболы их свалятся
                                          от подзатыльника.
Не проснутся будильники их
                                                      без будильника.
Это их магазины,
                              где ты приодеться не пробуй,
где не платья - проклятья,
                                          не обувь, а гробувь.
Овощные их склады -
                                    для смертников ямы.
Склад не может быть храмом
                                                для сделавших складами храмы.
Это их ожерелья
                              на шеях измотанных женщин -
туалетной бумаги рулоны,
                                          а вовсе не жемчуг.
Но я верить хочу,
                              что неспетое все допоётся,
что весенним потопом
                                          смоем всё допотопство,
и на шеи любимых,
                                    чтоб выглядели загляденьем,
ожерелья,
            какие они заслужили,
                                                наденем!
1986