Баллада о соринке
Была страшнее взрыва тишина.
Бой смолк, и думал кинооператор
о том, как непохожа на парады
великая и страшная война.
Он сам себе сейчас был Эйзенштейн,
Довженко, Дзига Ветров и Пудовкин,
хотя навряд ли думал о потомках,
вытряхивая землю из ушей.
А думал он о том, что рвётся плёнка,
что смерть есть смерть, как это ни пригладь,
и что актёры смерть играют плохо.
Наверно, невозможно смерть "сыграть".
Усевшись на разбомбленный бугор,
на объектив из фляжки капнул водки
и уголком засаленной пилотки
привычно с объектива пепел стёр.
Вздохнул он - подремать бы с полчаса,
но, тишину поняв лишь как заминку,
он камеру проверил на соринку.
Нет, всё в порядке. Камера чиста.
Потом он рассмеялся над собой:
привычка та, как при актёрских сценах, -
от фильмов игровых, от довоенных.
Что проверять? Не переснимешь бой.
Но вспомнилось нечаяноо опять
о съёмке заполошной на Ордынке,
о давней непроверенной соринке,
когда пришлось потом переснимать.
А рядом он увидел мертвеца,
сидящего спиной к осине странно,
и девушки далёкой пол-лица
над краешком нагрудного кармана.
Должно быть, фото доставал солдат,
и пальцы, поувытянув, упали,
и вот - глаза её на смерть глядят,
не понимая, как сюда попали.
И оператор камеру включил,
чтоб этот миг из памяти не стёрся,
и мураша на фото различил,
свой объектив приблизив к гимнастёрке.
Но пулемёт хлестнул по мертвецу,
а заодно - и по живому тоже.
Лишь камера, качаясь на весу,
ещё дрожала человечьей дрожью.
Своё "Ура!" над степью раскатив,
солдаты вновь рванулись в рукопашный,
вбегая, как в бессмертье, в объектив,
из мёртвых рук на землю не упавший...

Я - кинооператор твой, история, -
иначе бы стихи писать не стоило.
Дай бог, чтоб, ненавидя и любя,
и после смерти я снимал тебя!
В искусстве даже мёртвые ведущи,
простреленные пулями насквозь.
Проверим на соринку наши души,
чтоб всё переснимать нам не пришлось!
Когда в искусстве что-то есть от рынка,
то это так смертельно для него,
как будто в кинокамере соринка,
стирающая даже волшебство.
А все соринки вместе - это сор,
который сжечь в избе - и то позор.
Но нет искусства без такой соринки,
когда на нас нахлынуло, нашло,
и плачем, объясняя по старинке:
"Соринка в глаз попала... Ничего..."